И жилище его — замок, гордый и властный,
Сам Мани расписал его кистью прекрасной.
Сам сидит он на троне, подобно Джемшиду,
И красавица с ним, солнцу равная с виду.[146]
Веселится властитель, могуч и велик,
И красавица нежит его каждый шаг.
1930 Этой выдумкой тешась, в мечтах беспечален,
Он лежал среди мрачных и темных развалин.
Вдруг в углу—скорпион, он, ползя по развалам,
Ядовитым на дурня нацелился жалом.
Как хозяин, решил обойти он развал,
,И во что ни попало он жало вонзал.
И когда того дурня красотка лобзала,
В его губы вонзил скорпион свое жало.
И вскочил пустодум со стенаньем и криком,
И метаться он стал в исступлении диком.
1935 Все исчезло: и розы, и замок, и трон,
И красавица мигом пропала, как сон.
Все мечты его были и вздорны и грубы,
И смертельный укус поразил его губы.
Понял он, что во всем заблуждался глубоко,
Но ему от раскаянья не было прока.
Меж тобой и тем дурнем различия нет,
Столь же вздорный вступил тебе в голову бред.
Мигом вскочишь, вкусивши смертельное жало,
И бездумного сна — сразу как не бывало!
1940 Сколько будешь рыдать и стонать ежечасно —
Нет ни на волос проку, все это напрасно.
И тогда ты поймешь, от кого ты далек,
Сам ты душу клеймом отчуждения сжег!
ВОПРОС
И сказал вопрошающий: «К-эй, несравненный,
Мучит сердце любовь мне неволею пленной.
Хоть на миг не увижу я облик любимый, —
Застлан мир для очей темнотой непрозримой.
Мне покоя тогда на мгновение нет,
От тоски и печали — терпения нет.
1945 Видеть лик ее— больше не надо и счастья,
И душе от свиданья — услада и счастье!
Нашим узам дана столь блаженная участь,
Что в разлуке терзаюсь я, ревностью мучась.
Пенья милой не слышу — и жить мне невмочь:
Дух из тела, как птица, уносится прочь.
И в разлуке с любимой я сердцем слабею,
Радость жизни моей — в единении с нею.
От разлуки душа моя в горе великом,
Сердце ночью и днем надрывается криком.
1950 Я в разлуке прожить не смогу даже дня:
Ведь разлука с любимою — смерть для меня.
И во имя чего я любимую кину,
И куда же лететь мне — в какую долину?»
ОТВЕТ
И ответил Удод: «К-эй, гореть — твое дело!
Искра плотской любви в твое сердце влетела.
Страсть твоя от любви далека безвозвратно,
В твоем сердце изменою выжжены пятна.
Со стези справедливой себя ты совлек,
И решил поискать ты окружных дорог.
1955 Если в жажде и немощи высохли губы,
Им целебные силы предвечного любы.
Отвратившись от чистых жемчужин душою,
Ты с дешевыми блестками дружен душою.
Кто закрыл сам себе светоч, льющий лучи,
Тот живет при мерцанье коптящей свечи.
Кто рассудок свой тешит обманом обличья,
Тот вовек не изведает сути величье.
Что за важное дело — обличье земное,
Если облик наружный — из крови и гноя?
1960 Лик любимой красивым представить не тщись:
Яркость щек — это кровь, белизна — это слизь!
И наружной красе срока вечного нету,
В ней ни прочного, ни бесконечного нету!
У любви и безумств быть во власти не стоит,
И впадать в посрамленье от страсти не стоит!
Красоте незнаком нескончаемый век,
Преходящи влюбленность и радости нег.
Все прекрасное—завтра красивым не будет,
Диво быстро увянет и дивом не будет.
1965 Ту красу полюби, чье величие свято,
Ее солнцу вовеки не ведать заката.
Сотни тысяч подобных тебе приверед
Недостойны увидеть любви этой свет.
Будет смертью сто жизней у любящих взято —
Той красе в сотни тысяч раз больше отплата!»
ПРИТЧА
В том кругу, что собрал Арасту для ученья,
Был достойный мюрид, столп усердья и рвенья.[147]
И великий наставник, премудростью светел,
Среди всех его честью особой отметил.
1970 Он внушил ему знанье сокрытых начал,
С малых лет он его при себе обучал.
С ним четыреста мудрых с одним не сравнятся,
Арасту лишь мудрей был, другим — не сравняться.
вернуться
146
Джемшид — мифический правитель древнего Ирана, обладавший чашей, в которой отражался весь мир.