Злобный шах, все величье утратив от ражу,
Осерчал и обрушился гневно на стражу:
«Эй, гоните смутьянов-мятежников прочь!
А ослушников тотчас на пытку волочь!»
Как ни гнали смутьянов — и сзади и сбоку, —
А усердие стражников не дало проку.
2425 Горожане все стали совсем одержимы,
В посрамленье помешанным всем одержимы.
Днем и ночью безумцы, терзаясь от мук,
Возле шахского сада толпились вокруг.
Шейх и отрок, подвижник и пьяный гуляка
Песнь любви и безумья тянули там всяко.
И когда шах спознался с таким вот упорством,
Его сердце, смягчась, перестало быть черствым.
Видит — бедствия, смуты, предела им нет,
И руки, что помочь бы сумела им, нет.
2430 И тогда он к тем людям посланье отправил,
И гонца со словами воззванья отправил:
«Все, что в страсти явить мне умели раденье,
Пусть покажут в каком-нибудь деле раденье.
Пусть, мол, каждый — в каком ремесле знаменит
По уменью какой-нибудь труд совершит.
А исполнят — и все для ответа предстанут,
Предо мной с исполненьем обета предстанут.
Если выдастся мне по душе чья работа,
При особе моей тот достигнет почета.
2435 Будет он и на пиршествах другом моим,
Будет ровней он преданным слугам моим.
Не понравится — тут же сверну ему шею
И замучить жестокою смертью сумею!»
Злобный шах, возвестив столь суровую волю,
Уготовил всем подданным тяжкую долю.
Но все люди в надежде на добрый исход
Отложили свершение прежних работ.
Днем и ночью трудясь, все иное забросил
Каждый ведавший тайны наук и ремесел.
2440 Все чужды посторонним стараниям были,
Только заняты шахским заданием были.
Муж ученый радеет, за свиток засев,
Музыкант сочиняет какой-то напев.
Стих слагает поэт славословящим ладом,
Чтобы шах всемогущий почтил его взглядом.
И писец разгоняет перо по бумаге,
Помышляя о шахских щедротах и благе.
Ювелир изощряется этак и так,
Чтобы сделать для шаха достойный кушак.
2445 Ткач наладил к работе станок неустанный,
Чтобы шаха одеждой облечь златотканой.
Плотник делает трон, чтобы шах благодатный
Возвышался на нем своей силою статной.
Лучник крепко работою занят: «А вдруг
Шаху по сердцу будет вот этот мой лук?»
Точит стрелы умелец, не зная покоя:
Мол, приглянется шахским очам и такое.
В общем все горожане — великий и малый —
Все трудились в заботе своей небывалой:
2450 «Только б дар мой для шаха не вышел бы худ,
По душе бы пришелся ему этот труд!»
И хотя им и горе и зло приключилось,
Уповаем, что будет им послана милость.
Как-то шах из палат вышел темною ночью:
«Что народ мой творит?» — дай взгляну, мол, воочью.
Шах и два верных друга при нем
В город шли, словно воры, окольным путем.
Дескать, дай-ка пройдем по проулкам-проходам,
Поглядим, что за дело творимо народом.
2455 И куда ни смотрел повелитель могучий,
Его сердце терзалось тоской неминучей:
«Все сокровища эти в казне нашей есть,
Да и с виду получше, и счетом не счесть».
Вдруг он видит — скиталец, больной и несчастный,
Изможден истязаньями страсти всечасной.
Страсть всю душу его до предела сгубила,
Тайной болью разлуки все тело сгубила.
Кровь разбитого сердца, потоком струясь,
Через очи страдальца лилась и лилась.
2460 Кровью сердце полно или прахом могильным —
Бьется птицей подбитой в страданье бессильном.[171]
Что ни миг, так стонал и стенал горемыка,
Что сердца разрывались от этого крика.
Меч любви ему сердце на части рассек
И изгнал из него своелюбья порок.
Гнет любви вверг страдальца в такие лишенья,
Что попрал его тело во прах отрешенья.
Отрешенный, во прахе влачился челом он,
Каждый волос его был стократ переломан.
2465 «Каждый, — молвил он, — страсть в свое дело вложил,
Каждый явит в искусности рвенье и пыл.
Утром шахское пиршество будет на славу,
Все искусники милость получат по праву.
Ну а я? Весь мой дар — из рыданий и горя,
Как мне с ними тягаться, в искусности споря?
Будет'милостив шах или гневен и строг,
Если пустят меня на заветный порог,
вернуться
171
Кровью сердце полно или прахом могильным — Бьется птицей подбитой в страданье бессильном. — Цвета крови и земли (праха) традиционно ассоциируются в поэзии с образами птиц и их оперением. Ср. бейт 492.