– Хорошо выглядишь, – говорит он мне на ухо. – Как прошел день?
– Неплохо, – шепчу я в ответ. – А у тебя?
– Напряженно. Но это должно помочь.
Он кивает на два наполовину наполненных бокала, которые двигаются в нашу сторону. Официантка ставит по бокалу перед каждым из нас, и мы послушно тыкаемся в них носом.
– Какие оттенки вы чувствуете? – спрашивает женщина. – Не стесняйтесь, здесь нет неправильных ответов.
– Сандаловое дерево, – говорю я. Понятия не имею, как пахнет сандал, но он всегда подходит в качестве ответа на такие вопросы.
– Отлично! – заливается она. – Кто-нибудь еще?
– Да у тебя талант, – шепчет мне Роб.
По мере продолжения вечера официантка регулярно заменяет наши пустые бокалы на полные. После четырех бокалов Роб кажется слегка пьяным.
– Черемуха! – невпопад орет он, хихикая.
Появляется последний бокал, и он выпивает его залпом.
– Что мне полагается за выигрыш? – Роб ухмыляется нашей ведущей.
– Не уверена, что это соревнование, – говорю я. – Давай, нам, наверно, стоит переместиться к бару.
Полчаса спустя Роб уже на шестом бокале вина и запихивает в рот чипсы с морской солью, в промежутках рассказывая о размерах своего последнего квартального бонуса.
– Давно ты работаешь в финансах? – интересуюсь я.
– Слишком давно! – отвечает он и преувеличенно громко смеется.
Я начинаю ощущать, что моя участь так же неизбежна, как и участь тех чипсов с морской солью, несущихся навстречу своей роковой судьбе.
– Извини, – откашливается он. – Я задал тебе слишком мало вопросов. Знаю, предполагается, что это моя задача, так ведь? Интересоваться твоей жизнью? Ты же бариста, правильно?
– Ну, вроде того. Единственная бариста в мире, которая ненавидит кофе. Но мне нравится думать, что я скорее, не знаю, предприниматель? Раньше я занималась социальными сетями в компании, которая делает закуски и сухие завтраки – «Делисьозо», знаешь их? Но в прошлом году я купила старый фургон для мороженого и превратила его в передвижное кафе. План в том, чтобы ездить в нем на летние фестивали, – объясняю я. – Но да, кофе я тоже подаю.
Казалось странным говорить «я». По правде говоря, фургон мы с Ноем купили вместе. Это была мечта Ноя: накопить достаточно денег, чтобы бросить наши скучные работы с девяти до пяти и путешествовать по стране в своей маленькой передвижной кофейне. Это грустно, но мы дошли только до этапа, где мы бросаем работу и покупаем фургон. Но Робу эти детали ни к чему. По крайней мере, на первом свидании.
– Неплохо, неплохо, – говорит он. – И как идут дела? Ты уже разбогатела? Наверно, в это время года здесь не так-то много туристов?
– Все отлично, – вру я. – Все остальные люди в мире ведь любят кофе, так? Он почти как наркотик.
– Ну да, не знаю, в курсе ли ты, но кофеин и правда повышает уровень дофамина, поэтому, да, люди подсаживаются на кофе, – объясняет он.
– Ну что ж, спасибо, буду знать, – киваю я.
– Я-то стараюсь не налегать на старого доброго кофейного демона. Я сам больше по фраппучино, – ухмыляется он.
– И по вину, видимо.
– Черемуха! – снова победно кричит он и сует нос слишком глубоко в свой бокал, едва не опрокинув его на себя.
– Осторожно, – говорю я, озираясь по сторонам в поисках любопытных взглядов.
– Грэм, проследите, чтобы этот кусок вырезали! – кричит он в сторону пустого угла в баре.
– Что? – Я еще раз оглядываю помещение. – Кто такой Грэм?
– Ха-ха, я притворился, будто мы в реалити-шоу и там спрятаны камеры![6]
Мое лицо совершенно непроницаемо.
– Ха, – произносит он, смех его постепенно затихает, словно умирающий механизм.
К счастью, все остальные посетители винной дегустации разбрелись по своим делам и в баре почти пусто. Я снова посмотрела на Роба и увидела, как он высыпает остатки чипсов в свой широко открытый рот.
– Извини, ты хотела чипсов? – спрашивает он, вытирая рот рукавом и снова фокусируя взгляд на мне.
– Уже поздно, – улыбаюсь я.