– Спасибо. – Она смахивает с ресниц слезы. – Но желания нельзя отменять…
– Привет! Это здесь ярмарка?
Теперь мне зябко. От подоконника, на котором сидит Вика, тянет холодом. Девчонки выбирают несколько платьев и уходят примерять их в туалет, а я достаю из рукава куртки длинный шарф и закутываюсь в него. Входной колокольчик снова предупреждает о гостях. «А что тут такое?» – «Благотворительная распродажа, мы…» – «Ох, а я думала, наконец-то аптеку открыли». Я упаковываю то, что подошло, тысяча рублей пополняет конверт для Яны, спасибо, пока-пока, возвращаю на вешалки остальное, и тут наконец появляется помятый Савва – все это время он дрых в подсобке размером с переноску для кота. Потирая поясницу, Савва включает кондиционер на обогрев и варит себе кофе.
– Спасибо, что все здесь украсил.
– Про аптеку уже спрашивали?
– Ха-ха, – говорю я.
– Ха-ха, – подтверждает он.
«Я замерзла. И есть хочу», – жалуется Маша. Савва, у которого вроде нет с ней телепатической связи, предлагает заказать пиццу.
За всем этим я даже не замечаю, как уходит Вика.
К двенадцати распродажа редеет, и я убираю один рейл. Задумка Саввы с шариками оказалась гениальной – про аптеку нас спрашивают постоянно, однако, кроме недовольных местных бабушек, находятся случайные люди, которым ничего не нужно, но они все равно покупают сережки или значки. Перед обедом к нам присоединяется Маша. Мы по очереди едим пиццу в подсобке. Секретарь из колледжа – та самая, что расспрашивала меня про Яну, – долго примеряет одно из моих платьев – серое, вязаное, оно сидит так, словно было на нее сшито. Я пересчитываю деньги: почти три тысячи, какой-то мужчина выпивает две чашки кофе и оставляет на стойке тысячную купюру. Просто так. Ни за что.
– Ле-етим в Бразилию[21], – напевает Маша. Она сидит, уткнувшись в компьютер. А я на каждый звоночек подпрыгиваю с дежурным ответом, что нет, здесь не аптека.
Маша пишет хоррор-рассказы. Дома у нее два младших брата-близнеца, поэтому при любой возможности она сбегает в «Печатную». Эти рассказы она выкладывает потом самиздатом, но куда и под каким именем – не признаётся. Пока Маша бешено стучит по клавишам, кажется, что у нее в глазах пламя, на нее даже смотреть страшно. После колледжа она, конечно, хочет уехать в столицу. Уехала бы раньше, если бы не братья. Забирать их из детского сада успевает только она.
– Ты счастлива?
Я поднимаю голову от телефона. В Машиных глазах еще вспыхивают искорки недавнего огня.
– Все ведь получилось, – поясняет она. – Или ты иначе себе это представляла?
– Нет, я…
Я просто отвыкла от «все получилось». Не помню, каково это, когда что-то делаешь и получаешь результат, который восполняет твои затраты. Сил, эмоций, времени, даже денег. Кажется, это называется «достойный». В последнее время вся моя деятельность больше напоминала болото. Только выдернешь ногу, увязшую по щиколотку, и поставишь ее туда, где наверняка должна быть опора, – тут же провалишься в топь по самый пояс. И теперь я боюсь радоваться. Встаю, улыбаюсь людям, заворачиваю покупки, забираю деньги, расправляю купюры и укладываю их в пухлый конверт. Баюкаю внутри маленький теплый комок, но даже мысленно к нему не обращаюсь. «Ура!» – и я проснусь в своей комнате, а вещи окажутся заперты в гараже. «Мы молодцы!» – и вся наша выручка превратится в резаную бумагу. «Победа!» – лучше вообще не представлять.
– Я очень вам благодарна. Тебе и Савве. Очень.
– Окс, – соглашается Маша и с хрустом потягивается. Щурится на экран сквозь круглые очки со стеклами без диоптрий. – Уже шесть. Мы до скольких здесь?
– До шести…
– Ура! – Савва открывает бутылку шампанского. Хлопок пробки похож на выстрел, а Савва продолжает совершать ошибку за ошибкой: – Мы молодцы! Победа! Майя, сколько там?
– Почти семь тысяч.
Загадочно улыбаясь, он достает из заднего кармана что-то свернутое в трубочку и припечатывает ладонь к столу.
– Восемь.
– Девять, – подхватывает Маша, повторяя его жест.
– Десять, – всхлипываю я и роюсь в сумке, но все двоится. Я шмыгаю носом и не могу перестать, особенно теперь, когда они обнимают меня с обеих сторон, двое ставших какими-то очень моими людей – могла ли я вообразить вас, когда ехала сюда и когда морщилась по пути с вокзала от окружающего меня убожества? Забавно, но мутная магия Джона сработала, хоть он и пытался этому помешать.