Свое мнение высказал командир 160-го артиллерийского полка майор Бородин:
— Создавать мелкие группы нельзя. Но дивизию облегчить необходимо. Я за то, чтобы преобразовать дивизию в один отряд и пробиваться этим отрядом из окружения.
Это предложение поддержал начальник штаба Железной майор Подорванов. Он коротко доложил собравшимся обстановку, сделал вывод:
— Противник сплошного фронта не имеет. Он сидит главным образом на коммуникациях и группируется у крупных населенных пунктов, на железнодорожных станциях. Поэтому нам выгодно действовать быстро и маневренно. А это лучше делать подвижным отрядом.
И снова наступила пауза. Еще глубже задумались командиры. Все смотрели на Галицкого. Но генерал молчал, не спешил сказать последнее слово. Тогда заговорил полковник Добронравов.
— Конечно, сосредоточив весь огонь на одном участке, мы здорово помогли бы пехоте, — взволнованно начал он. — Что и говорить, перспектива для артиллеристов заманчивая, но при том состоянии тяги, которой мы в данный момент располагаем, вытянуть всю артиллерию по одному коридору практически невозможно. Мы наверняка оставим половину наших батарей, и в первую очередь гаубичные. А что же мы будем делать, товарищи, без артиллерии после того, как прорвем внутреннее кольцо его окружения? Ведь нам еще двигаться на соединение с основными частями Красной Армии.
— Нам следует избавиться от громоздкого в данной ситуации управления дивизией и полками, — решительно проговорил батальонный комиссар Корпяк. Освободиться от тяжелой материальной части и от тяжелых орудий, к которым совершенно нет боеприпасов. Создать один легкий маневренный отряд, но прорываться в двух-трех направлениях. Таким путем мы быстрее выйдем из окружения и сохраним костяк Железной дивизии.
Поднялся Галицкий.
— Все ясно. Прорываемся тремя группами. На левом фланге наносит удар по фашистам на шоссе отряд во главе с командиром двести семьдесят четвертого стрелкового полка подполковником Украинским. Прорыв в центре я возглавлю сам. На правом фланге будет командовать командир седьмого полка подполковник Пасюков. Бой начнет первым и привлечет на себя максимум огневых средств противника отряд Украинского. Гитлеровцы должны быть введены в заблуждение относительно места удара основных сил дивизии. Мой отряд и отряд Пасюкова разорвут оборону противника несколько правее по фронту. Команду о начале атаки наших отрядов я подам сам. Начальнику артиллерии — распределить пушечные батареи и боеприпасы к ним по отрядам так, чтобы каждый отряд мог рассчитывать на прорыв своими силами. Детали подчинения артиллерии уяснить и уточнить с командирами отрядов. Майору Подорванову — распределить работников штаба по всем отрядам. Все лишнее, что может помешать движению дивизии, в том числе танки, гаубицы и тяжелую технику уничтожить на месте. Командиру разведбатальона и начальнику комендантской службы — обеспечить скрытный подход частей к переднему краю.
Щука никогда еще не слыхал, чтобы командир дивизии отдавал приказ так обстоятельно. И хотя голос Галицкого звучал по-прежнему очень требовательно, какие-то нотки в нем свидетельствовали о том, что он особенно волновался за судьбу дивизии, за судьбу каждого воина.
Слово взяли подполковник Галкин и интендант 1 ранга Плохов. Потом снова поднялся батальонный комиссар Корпяк. Поддерживая перебинтованную руку, он сказал:
— Товарищи командиры и политработники! Перед боем в подразделениях следует провести партийно-комсомольские летучки, нацелить всех наших бойцов на то, чтобы эта решительная боевая операция была выполнена с честью. Я уверен, что если каждый из нас поставит перед собой такую задачу, то приказ командира будет выполнен. Надо дать высказаться коммунистам, комсомольцам, лучшим бойцам. На них в первую очередь ляжет тяжесть выполнения этого ответственнейшего приказа.
Корпяк сел.
Галицкий закончил совещание такими словами:
— Пункт сбора за шоссе — вот эта роща, — указал он на карте изогнутую полумесяцем зеленую полоску. — Туда вы ведете свои отряды. Выступаем точно в двадцать три тридцать[9].
ОСТАЛИСЬ ТРОЕ
Чтобы быть ближе к месту действия Косматых и Чиночкина, решили сопровождать их до высоты, с которой днем Косматых наблюдал за местностью и передвижением немецких войск. Тронулись в путь, как только совсем стемнело. Косматых неплохо запомнил дорогу, и бойцы шли, почти не сбиваясь. На высоте остановились. Деревня не освещалась. Ее совершенно не было видно. Но Косматых это не смутило. Пожали друг другу руки. Ханыга отстегнул от пояса гранату, которую когда-то дал ему Клочков, и протянул ее ростовчанину.