Оба шлем Вам самый сердечный привет, лучшие наши пожелания.
78. Г.В. АДАМОВИЧ — М.А. АЛДАНОВУ. 17 марта 1954 г. Манчестер
104, Ladybarn Road Manchester 14 17/III-54
Дорогой Марк Александрович
Спасибо за письмо. Я только что кончил читать «Ульмскую ночь», а читал особенно долго, п<отому> что был очень занят, да и нельзя Вашу книгу читать быстро.
Вы просили меня сказать Вам свое впечатление, независимо от статьи в печати. Хочу передать главное: я давно не читал книги более увлекательной (в настоящем смысле слова), важной и правдивой. Последнее — в особенности должно бы каждого поразить: правдивость в толстовском смысле, без умственной позы и всякой рисовки, без эффектов. По-моему, это одна из самых замечательных Ваших книг, даже в художественном смысле. Я, когда читаю роман, всегда по-старинному хочу знать: что автор «хотел сказать»? (как у Вас Вермандуа спрашивает Гете — да?[358]). Здесь все концы сведены, все ответы даны, насколько ответ вообще возможен. Я, конечно, писал Вам вздор о «сумасшедшем доме»: к Вам это не относится. Но книга все-таки ужасно грустная в выводах, т. к. никакого «треста мозгов» не будет, а вероятно, и «21-го века не будет»[359]. Или будет такой, что лучше бы его не было. Ну, долго обо всем писать, да мне и неловко Вас занимать своими соображениями. Мне хотелось бы исписать всю Вашу книгу на полях всякими вопросами и доводами. Не могу никак, почти ни в чем, согласиться насчет отсутствия «бескрайности» в русской культуре. Конечно, с Вами и за Вами Пушкин, но только он один из «вершин», п<отому> что Тургенев все-таки не в счет. Если начать обо всем этом говорить, то будет не письмо, а трактат. Спасибо за книгу. Знаете, иногда критики пишут в статьях — «поблагодарим автора» и т. д., обычно с указанием на хороший шрифт и плотную бумагу: на этот раз надо бы сказать «спасибо» всерьез и по-настоящему. Простите за громкое словцо, — но Вы спасаете честь нашей литературы самим уровнем вопросов и отношения к ним. Вот, например, Бердяев — не пустой же был человек, а теперь всеевропейская знаменитость! Читали Вы его отрывки в последнем «Новом журнале»?[360] Ведь стыдно читать, даже если и не глупые мысли: стыдно по развязности, безвкусию и всему такому! Европу «тянет на капусту», и ей это может нравиться.
Но мы свою капусту слишком хорошо знаем и цену ей знаем. Кажется, ни у кого, кроме Вас, нет к ней нужного отвращения.
Статьи Сперанского я не читал (всегда вспоминаю, как И<ван> А<лексеевич> его назвал: «бритая лошадь»). Хочу сегодня попытаться написать статью для «Н<ового> р<усского> слова». Если там уже что-нибудь и появилось, не думаю, чтобы вторая статья была лишней. Отзыва или «рецензии» на «У<льмскую> ночь» написать невозможно, не та тема, не то значение книги. А «вокруг да около» у каждого из пишущих будут разные все равно. Но наверно, вне всякого сомнения, Вам, автору, то, что я напишу, покажется пустым и неверным. Не может иначе быть, никогда иначе не бывает. Вы думали о своей книге несколько лет, критик думает о ней несколько дней, и не только пропустит лишь 99 % ее сущности, но и остающуюся 1/100 поймет не так. Заранее прошу прощения за все промахи или ошибки.
Надеюсь в конце будущей недели быть в Париже. Насчет «Возрождения» и письма Терапиано о его уходе дело, вероятно, объясняется тем, что Терапиано теперь в большой дружбе с Померанцевым, а Витт отказался печатать продолжение померанцевского романа[361] и чуть ли не предпочитает даже судиться, чем уступить (а еще более категорически отказался от продолжения Одоевцевой[362], сказав будто бы, что «на чистых страницах нашего журнала нет места адюльтерным пошлостям»).
До свидания, дорогой Марк Александрович. Передайте, пожалуйста, сердечный привет и поклон Татьяне Марковне.
Ваш Г. Адамович
P.S. Pour en finis[363] с Шопеном: я впервые слышу, что одна из его сонат приписывается Мошелесу. Но во всяком случае, речь может идти только о Первой сонате, вещи юношеской, сравнительно слабой, очень редко исполняемой (и тогда соната с похоронным маршем оказалась бы не второй, а первой!). Насчет Третьей сонаты сомнений никаких быть не может, и приписывать ее Мошелесу — слишком большая для него честь. При всем моем уважении к музыкальной учености Л<еонида> Л<еонидови>ча, думаю, что он что-то тут напутал.
P<P>S. Кто, какой «авторитетный человек» сравнил Розанова с Паскалем?[364] Я оттого об этом спрашиваю, что месяца три назад, в статье для № 4 «Опытов» (которые на днях выходят) написал:
358
Адамович вспоминает эпизод из романа Алданова «Начало конца», о котором он потом не раз писал, заводя разговор об Алданове: «Есть у него страница о старике писателе, французе Вермандуа, на ночь читающем Гёте, — страница, которую ради простоты и человечности сказанного, ради чувства круговой поруки, ее внушившего, следовало бы помнить поэтам, склонным вслед за Бальмонтом воскликнуть “я зову мечтателей, вас я не зову”, хотя бы по заблуждению своему они теперь Бальмонта союзником и не считали. У Алданова замечательно то, что Вермандуа ничуть не прикрашен: нет, он — сибарит, он — слабоволен и готов на любой компромисс, он — светский, усталый человек, не очень счастливый, не очень несчастный, в сущности, самый обыкновенный человек. Но мужество автора именно в том, что от имени обыкновенного человека он говорит о вещах тоже обыкновенных и — и при этом неотвратимых» (Адамович Г. Мои встречи с Алдановым // Новый журнал. 1960. № 60. С. 110).
359
Адамович имеет в виду «Диалог о тресте мозгов» М.А. Алданова с его вопросом: «Вы совершенно уверены, что 21-е столетие будет?» (Алданов М. Ульмская ночь. Нью-Йорк, Изд-во им. Чехова, 1953. С. 234).
360
Адамович имеет в виду публикацию: Бердяев Н.А. Выдержки из писем к госпоже Х. // Новый журнал. 1953. № 35. С. 172–189; 1954. № 36. С. 189–204.
361
В «Возрождении» печатались главы из романа К.Д. Померанцева «Восьмой день» (1953. № 26–30; 1954. № 31–32).
362
Из прозы Одоевцевой в «Возрождении» печатались: глава из романа «Оставь надежду навсегда» под названием «Карьера Веры Оглоблиной» (1949. № 6. С. 58–82), а позже главы начатого в «Новом журнале» романа «Год жизни» (Возрождение. 1957. № 63–65, 67–68). Витт, вероятно, отказывался печатать продолжение именно этого романа, опубликованного после того, как он перестал исполнять обязанности редактора.
364
По-видимому, первым такое сравнение сделал А.В. Руманов в написанной в 1910-е гг. и оставшейся неопубликованной статье «О Розанове»: «В нем слышится голос, голос Киркегарда и в минуту подъема — голос Паскаля» (РГАЛИ. Ф. 1694. Оп. 2. Ед. хр. 4. Л. 9); цит. по: Черниченко Л.Л. Руманов Аркадий Вениаминович // Розановская энциклопедия / Сост. и гл. ред. А.Н. Николюкин. М., 2008. С. 838). Сам Розанов часто сравнивал с Паскалем П.А. Флоренского.