Вы были недовольны стихами «Русской мысли». Поэтому привожу стихи поэта Юрия Каменецкого[535], напечатанные на самом видном месте совсем недавно в «Советской культуре» (привожу только начало):
и т. д. Стихи имеют огромный успех и уже положены на музыку каким-то советским композитором[536]. Ловкие люди, что и говорить.
Искренно рад тому, что Вы появились в «Новом журнале»[537], — но жаль, что, по-видимому, уже в пору его агонии. Многое Вам простится за страницы о «Двенадцати», — если у Вас есть литературные грехи. А я, многогрешный, вдобавок прозаик, «э рьен ке[538] прозаик», и в 1918 году никак не сравнивал эту поэму с «Медным всадником»[539] и писал о ней тогда в книге[540] то же самое, что писал Вам в письме о суждении великого мыслителя о гибели «Титаника». Знаю, что Вы меня сочтете за это Геростратом, самодовольным святотатцем или, в лучшем случае, просто дураком.
Вы, конечно, тоже получили циркулярное письмо от Чеховского издательства о ликвидации наших книг. Кускова почему-то страшно возмущена. Я принял предложение издательства и только в частном порядке просил Мрс. Плант прислать мне бесплатно не 20 экземпляров каждой моей книги, как она предлагает, а только 10, вместо же вторых 10–10 экземпляров каких-либо других их изданий, хотя бы по их выбору. Вероятно, они и этого не сделают по их рутинности.
Чрезвычайно меня огорчила кончина Мельгунова[541]. Все-таки я знал его без малого 40 лет…
Оба шлем Вам самый сердечный привет и лучшие пожеланья.
121. М.А. АЛДАНОВ — ГВ. АДАМОВИЧУ 14 июля 1956 г. Ницца 14 июля 1956
Дорогой Георгий Викторович.
Иду на Вы: в пятницу 20 июля часов в пять буду в кафе «Моцарт», — уже известил Леонида Леонидовича <Сабанеева>. Приходите. Я буду скучно, длинно, мучительно нудно рассказывать о каждом заседании, банкете и приеме. Это займет, думаю, часов 20 или 30. Что же тут такого? Будем ночевать там же в кофейне и с утра я буду возобновлять рассказ. Правда?
Оба (и Гаскели[542]) шлем Вам самый сердечный привет.
122. Г.В. АДАМОВИЧ — М.А. АЛДАНОВУ. 19 августа 1956 г. Ницца
4, avenue Emilia c/o Lesell Nice
19/VIII-56
Дорогой Марк Александрович
Прилагаю часть письма Д.Н. Ермолова, которое получил вчера. Я его увижу в четверг, и был бы рад передать ему Ваше мнение по интересующим его вопросам.
Приду в cafe Mozart во вторник ровно в 5 часов. Может быть, Вы были бы добры прийти тоже за четверть или полчаса до общей встречи, чтобы поговорить об этом?
Merci d’avance[543].
Ваш Г. Адамович
123. Г.В. АДАМОВИЧ — М.А. АЛДАНОВУ. 26 сентября 1956 г. Париж
7, rue Frederic Bastiat Paris 8
26 сент<ября> 56
Дорогой Марк Александрович
Я как раз собирался Вам писать, а сегодня получил Ваше письмо. Адреса Чеквер[544] я не знаю, но узнаю его — и письмо Ваше перешлю. Она была летом в Hotel Jeriba, но давно уже уехала в Америку.
В Париже я уже почти две недели. У Любовь Александровны <Полонской> был несколько раз. Она, по-моему, в меланхолии, отчасти из-за смерти одной из кошек. Но, может быть, есть и другие причины. Сегодня — или вчера — вернулась Вера Николаевна и через Бахраха просила меня зайти: Зуров будто бы «хочет рассказать о Швейцарии»[545]. А я как раз чрезвычайно люблю рассказы путешественников! У Иванова я был в Hyeres совсем мимолетно[546]. Статьей[547] моей она очень довольна, в чем я далеко не был уверен. Он — совсем развалина, с tension[548] 28–29. Она, кстати, прислала мне докторское свидетельство, что ему южный климат вреден. Я видел Вырубова и говорил с ним опять о их переводе в Париж. Он что-то предпринимает, но, по его словам, Долгополов заявил, что в тот день, как Иванов будет в одном из здешних домов, он подает в отставку.
536
«Песня о Ленине» на слова Ю. Каменецкого была положена на музыку композитором Александром Николаевичем Холминовым (р. 1925). Алданов приводит четверостишие, ставшее припевом.
539
Алданов имеет в виду рассуждения Адамовича в статье: «При появлении “Двенадцати” блоковскую поэму сравнивали с пушкинской и без колебаний приписывали ей одинаковое значение в нашей литературе. Было действительно в ней что-то опьяняющее, затруднявшее беспристрастный анализ — кто же станет это отрицать? Откровенно признаюсь, что и мне в те годы параллель “Медный всадник” — “Двенадцать” не казалась преувеличенной, а если я об этом упоминаю, то лишь для того, чтобы избежать подтасовки фактов во всем знакомом жанре: “я всегда утверждал”, “я и тогда предвидел” и так далее. Но поэма выдохлась. Она насыщена злободневностью и потому увяла, обветшала. В ней нет, — как бывало в лучших стихах Блока, — второго подводного течения, не говоря уже о волнах таинственной и вещей музыки, поднимавшейся когда-то из глубин его сознания. Все ясно, нечего перечитывать. Остроумно, в особенности начало, но как-то непривычно мелко, бойко, чуть-чуть плоско и суетливо» (Адамович Г Наследство Блока // Новый журнал. 1956. № 44. С. 85).
540
«Певцом “великой пролетарской зари” оказался г. Александр Блок. Почему этот подлинный поэт очутился в числе соперников г. Демьяна Бедного, может быть, не совсем понятно. Но нетрудно отыскать в таком представительстве символику, если принять во внимание юношескую свежесть и девственную чистоту таланта г. Блока. <.. > Звезда, павшая с неба и воплотившаяся в прекрасную незнакомку, была, как известно, просто уличной женщиной. Органически кощунственный талант мог возвести октябрьскую революцию в перл создания» (Алданов М. Армагеддон. Пг., 1918).
541
Историк Сергей Петрович Мельгунов (1879–1956) скончался от тяжелой формы рака горла 26 мая 1956 г. в предместье Парижа Шампиньи-сюр-Марн.
542
Сестра жены Алданова Вера Марковна Зайцева в 1926 г. вышла замуж за балетного критика и исследователя балета, впоследствии директора Королевской школы балета Арнольда Хаскелла (Haskell; 1903–1980). Сестры часто навещали друг друга и любили отдыхать вместе.
544
Чеквер Рахиль Самойловна (псевд.: Ирина Яссен; 1893–1957) — поэтесса, издательница, меценатка. С 1923 г. в эмиграции в США, член редколлегии журнала «Новоселье» (1942–1950), составительница (совместно с Ю.К. Терапиано и В.Л. Андреевым) антологии «Эстафета» (1948), основательница и фактический директор (в 1949–1957 гг.) издательства «Рифма».
545
12 августа 1956 г. Бунина и Зуров выехали из Парижа в Швейцарию, Вера Николаевна остановилась в Туне, а Зуров отправился в Бриенц, а потом путешестовал по другим городам. Встретились они в первой половине сентября у Татьяны Сергеевны Конюс (урожд. Рахманинова; 1907–1961), младшей дочери С.В. Рахманинова, жены Бориса Юльевича Конюса (1904–1988), в Сенаре, усадьбе, построенной отцом на берегу Люцернского озера. 21 сентября 1956 г. оба выехали обратно в Париж; см. дневник Буниной (Leeds. MS.1067/432), а также письмо Зурова Милице Грин от 15 сентября 1956 г. (Leeds. MS. 1068/2621).
546
Адамович приезжал в Йер к Ивановым на несколько часов 13 сентября 1956 г. по дороге из Ниццы в Париж (см. его сентябрьские письма к ним: Эпизод сорокапятилетней дружбы-вражды: Письма Г.В. Адамовича И.В. Одоевцевой и Г.В. Иванову (1955–1958) // «Если чудо вообще возможно за границей…»: Эпоха 1950-х гг. в переписке русских литераторов-эмигрантов / Сост., предисл. и примеч. О.А. Коростелева. М., 2008. С. 490–491).
547
Вероятно, речь идет о рецензии на 44-ю книгу «Нового журнала», в которой Адамович отозвался, в частности, и о стихах Г.В. Иванова, опубликованных в этом номере: «Четырнадцать стихотворений Георгия Иванова объединены общим названием “Дневник”. И это действительно дневник, если угодно, повесть о чем-то очень личном, очень смутном и очень горестном. <…> Не так часто поэзия, полностью оставаясь поэзией, перестает быть литературой в верленовском, условном, отрицательном значении слова, чтобы можно было ею не заслушаться. <…> Послевоенные стихи Иванова — замечательное явление в нашей литературе. Тихим, приглушенным, вкрадчивым голосом, с причудливым, тончайшим смешением иронии и лиризма, с какими-то неожиданно — “достоевскими”, — из “Кроткой” или из “Бобка”, — интонациями в мелодии, он ведет монолог, ни от кого и ни откуда не ожидая отклика или ответа. Меньше всего от судьбы» (Адамович Г. «Новый журнал» // Русская мысль. 1956. 5 июля. № 921. С. 4–5).