Уже собраны некоторые сведения, указывающие на то, что пираха не всегда жили в этой части джунглей; например, у них нет своих названий для нескольких видов обезьян, обитающих на реке Маиси. Так, обезьяна, которую в языках семьи тупи-гуарани называют «пагуаку» (paguacu), на пираха будет точно так же. Значит, «пагуаку» — это заимствование либо из бразильского варианта португальского, либо из языка одного из двух племен этой семьи — паринтинтин или теньярим[11], с которыми пираха долго контактировали. Поскольку у нас нет данных о том, что у пираха заимствованные слова когда-либо вытесняли исконные, стоит предположить, что в их языке не было названия для этой обезьяны, потому что она не водится на их прародине, где бы та ни находилась.
Так как язык пираха не родственен ни одному известному языку, я со временем осознал, что мне предстояла работа не просто с трудным языком, а с уникальным.
Наша семья постепенно приспосабливалась к жизни в Амазонии, где мы должны были полагаться только на себя. Мы сплотились как никогда раньше и радовались обретенной семейной близости. Мы думали, что наша жизнь теперь подчинялась нам и только нам. Однако Амазония скоро напомнила нам, кто тут главный.
Глава 3
Цена миссионерства
К пираха мы приехали, чтобы нести им учение Христа. А Библия предупреждает проповедников, что их служение сопряжено с опасностями. В этом нам только предстояло убедиться.
Однажды поздно вечером Керен стала жаловаться, что ей тяжело находиться среди пираха. Она как раз жарила мясо муравьеда, убитого Кохои. Как обычно, вокруг нее собрались с десяток индейцев, которым было интересно наблюдать, как мы готовим и едим (и еще им хотелось попробовать отбивную из муравьеда). Она попросила меня пройтись с ней до взлетной полосы. Полоса не только принимала самолеты, но и была чем-то вроде нашего личного парка: мы могли там прогуливаться, бегать и просто уходить туда из селения, чтобы побыть одним.
— Я так больше не могу, — сказала Керен дрожащим голосом.
— А что тебя беспокоит? — спросил я. На неослабное внимание пираха обычно жаловался как раз я, а Керен редко его замечала. А даже если она и обращала внимание на то, что вокруг нее собирались любопытные индейцы и вовсю глазели на нее, то не подавала виду, что ей это неприятно. Обычно она просто дружелюбно с ними заговаривала.
Я сказал жене, что сам доделаю ужин, а ей предложил отдохнуть. Когда мы возвращались в нашу хижину, она сказала, что у нее болит спина и начинает болеть голова. В тот момент мы, однако, не придали этому значения и объяснили эти симптомы общим напряжением.
Ночью голова у Керен разболелась еще сильней. Спина у нее болела так, что она выгибалась от боли. Потом начались жар и лихорадка. Я достал медицинский справочник и стал искать эти симптомы. Пока я читал, Шеннон, наша старшая дочь, тоже стала жаловаться на голову. Я потрогал ей лоб ладонью. У нее тоже был жар.
У нас хватало лекарств от любой обычной амазонской хвори, как мне думалось. Я был уверен, что достаточно только найти все эти симптомы в медицинском справочнике миссионера, и поставить диагноз будет нетрудно. Просмотрев книгу, я убедился, что у Керен и Шеннон тиф. Мне пришло это в голову, потому что я болел тифом во время учебной поездки в джунгли Мексики, и симптомы были такие же.
Я стал давать им антибиотики против тифа. Ни жене, ни дочери не помогало. Обеим быстро становилось хуже, особенно Керен. Она перестала есть. Пить тоже не хотела, только иногда воду. Я пытался измерить ей температуру, но столбик ртути зашкаливал, сколько я ни ставил термометр[12]. У Шеннон была температура около 40 градусов.
Горячее тропическое солнце не помогало. Я безуспешно пытался помочь Керен и Шеннон, а еще должен был готовить еду и мыть Калеба (ему было только два года) и четырехлетнюю Крис. Спать времени не было. У Керен и Шеннон началась диарея, и ночью я должен был подставлять им горшок, выливать и мыть его и затем отводить их назад в кровать.
У изголовья кровати мы попытались создать себе укромный уголок и поставили стенку из листьев пальмы-пашиуба (paxiuba). Пираха подходили вплотную и заглядывали в щели. Они понимали, что что-то не так. И только позже я узнал, что все в селении, кроме меня и моей семьи, догадались, что у Керен и Шеннон малярия.
Постоянное внимание индейцев, беспокойство за жену и дочь, истощение от работы и бессонных ночей заставляли меня волноваться еще больше обычного, поэтому на пятый день я уже не находил себе места от отчаяния. Керен была почти что в коме. И она, и Шеннон то и дело стонали от боли, и у Керен начались приступы бреда: она садилась на постели, кричала на кого-то воображаемого, говорила бессвязные слова и пыталась ударить меня, Крис и Калеба, если мы оказывались рядом во время припадка.
11
Название двух идиомов в диалектном континууме кавахиб, относящемся к группе тупи-гуарани тупийской языковой семьи (
12
В Америке термометры иногда градуируются только примерно до 41 градуса, поэтому такое явление возможно (