Он нажал кнопку, прозвучал зуммер, и дверь открылась. Джек попрощался со своей клиенткой и в сопровождении охранника зашагал по коридору — стук его кожаных подошв по бетонному полу эхом отдавался в тюремных стенах. Встреча прошла не совсем так, как он рассчитывал, но в конце концов все устроилось. Тем не менее, его снедало беспокойство. Он беспокоился о Брайане. Он беспокоился о будущих вспышках темперамента Линдси.
И где-то в глубине души, в самых потаенных уголках его разума жила тревога о том, чей номер может в эту минуту набирать Линдси на своем воображаемом сотовом телефоне.
Глава двадцать третья
В пятницу утром Джек сидел в зале суда. Бывшему прокурору не доставляло никакого удовольствия находиться здесь — Джек предпочел бы окунуть ноги в керосин и пройтись по тлеющим углям. Но в какой-то момент ему предстояло обратить внимание суда на то, что главным свидетелем защиты может оказаться кубинский солдат. Этот момент как раз и наступил сегодня.
— Всем встать! — скомандовал судебный пристав, когда судья вошел в комнату.
Джек и София поднялись. Точно так же поступили и обвинители. Больше никого в зале заседаний не было. Слушание проходило в «закрытом режиме», публики не было, потому что затрагивали «деликатные» вопросы не то чтобы уровня национальной безопасности, но близкие к нему. Даже клиентке Джека не разрешили присутствовать в зале заседаний. По распоряжению суда ходатайство Джека будет заслушано без посторонних, услышать и увидеть его смогут только адвокаты.
— Доброе утро, — поздоровался судья Гарсия, опускаясь в кресло. Он был одним из самых пожилых федеральных судей Южной Флориды, протеже президента Рейгана. Его кандидатура прошла процедуру утверждения в сенате без сучка и задоринки, его вероятные оппоненты прежде всего старались не допустить избрания в Верховный суд менее консервативного Роберта Борка. Майами относился к числу тех странных мест, где, если адвокату выпадало иметь дело с судьей-латиноамериканцем, это было все равно что «поцелуй смерти», особенно когда он осмеливался подвергнуть сомнению доктрину латиноамериканцев-демократов. Джек радовался хотя бы тому, что его дело не относилось к категории «компенсационной дискриминации».[9]
Собравшиеся юристы приветствовали его и по очереди представились. Гектор Торрес, федеральный прокурор Соединенных Штатов, подтвердил свое право выступать в роли ведущего адвоката-барристера. С ним рядом сидел юрист из Министерства юстиции. Вашингтон пожелал принять участие в рассмотрении дела, что было совсем не удивительно.
Судья откашлялся.
— Я ознакомился с бумагами, которые защита предоставила с приложением печати, — заявил он. — Стенограмма этого слушания также хранится в деле. И я издаю распоряжение о наложении «правила кляпа», каковое воспрепятствует любому из вас обсуждать данное слушание с кем бы то ни было за пределами зала заседаний. Это понятно?
— Да, ваша честь, — ответили адвокаты.
— Хорошо. Теперь, с вашего позволения, мне хотелось бы вернуться к существу вопроса. — Он снял очки для чтения, словно бы для того, чтобы взглянуть Джеку в глаза. — Мистер Суайтек, должен сообщить вам следующее. Когда я дошел до той части вашего ходатайства, где вы заявляете, что Фидель Кастро готов прислать одного из своих солдат в этот зал заседаний для дачи свидетельских показаний в пользу вашей клиентки, — знаете, я чуть было не расстался со своим обедом.
«Росстался са сваим абедом». Когда судья нервничал или волновался, акцент его становился заметнее.
— Прошу прощения, ваша честь, но…
— Позвольте мне закончить. Либо это будет самый поразительный в истории юриспруденции Майами свидетель в деле об убийстве, либо ваше ходатайство представляет собой такую вопиющую выдумку, которую мне еще не доводилось читать за двадцать с лишним лет в должности судьи.
— Уверяю вас, это не выдумка.
— Судья, я не намерен доказывать очевидное, но то, что полковник кубинской армии сказал мистеру Суайтеку, будто кубинский солдат готов предъявить доказательства невиновности его клиентки, вовсе не означает, что такой свидетель существует на самом деле, — заявил Торрес. — Я не ставлю под сомнение тот факт, что он мог поведать подобную историю адвокату защиты, но это заявление настолько далеко от того, чтобы считаться истинным, что вряд ли подлежит даже упоминанию в этом зале. Это всего лишь показания с чужих слов, причем в своем худшем варианте, поскольку источник их представляет враждебно настроенное правительство, которое на протяжении более чем четырех десятилетий распространяло ложь о Соединенных Штатах.