«Июльское веяние» вызвало озлобленное негодование со стороны всех органов реакционно-националистической печати. Они обвиняли Салтыкова в «тенденциозном заигрывании с еврейским вопросом», в «набивании себе либеральной цены», в «кощунственном отношении к святому Евангелию», в «глумлении над собственным народом» и т. д. и т. п. (статьи в «Новом времени», «Гражданине», «Киевлянине» и др.). Напротив того, в демократических кругах статья была расценена как одно из наиболее выдающихся публицистических выступлений писателя. Находившийся в ту пору в Швейцарии Г. З. Елисеев, где он общался с тамошними русскими революционными эмигрантами, писал Салтыкову по прочтении августовской книжки «Отеч. записок»: «Перл ее составляет, конечно, «Июльское веяние», которое здесь, как и везде, производит общий восторг. «Рассвет» хотя и витиевато, но очень метко выразил значение этой статьи для России.[107] Такое резюмирующее, веское, авторитетное слово было необходимо сказать по вопросу, который мутит не только Россию и Европу и наделал столько бед. Было бы очень хорошо, если бы время от времени, оставляя эзоповский язык, Вы так прямо и авторитетно высказывались и по другим проклятым вопросам, подписываясь под статьями своим полным именем. Да, Ваше имя теперь настолько авторитетно в России, что не только имеете право, но и должны говорить, как власть имеющий».[108]
«Июльское веяние» было перепечатано (вторая половина статьи) или процитировано во многих еврейских периодических изданиях, русских и зарубежных, а также издано отдельной брошюркой.[109] На похоронах Салтыкова на его могилу был возложен «венок из терниев», с надписью: «От благодарных евреев».
Стр. 229…дернуло околоточного на Петербургской стороне две души загубить! — Убийство околоточным надзирателем Ивановым купца Низовцева и его служительницы было совершено с целью ограбления. Сообщения об этом сенсационном убийстве во множестве печатались в петербургских газетах начиная с 21 июня 1882 г.
…устроился на даче под Петербургом, — Лето 1882 г. Салтыков с семьей жил на даче в Ораниенбауме.
Катков с Аксаковым в Москву зовут, Булюбаш — в Полтаву… — Сатирические стрелы по адресу представителей великорусского и украинского национализма.
Стр. 230. Довольно поболтали. Налгали с три короба… — Одна из салтыковских оценок демагогического фразерства и лжи эры «народной политики», главным деятелем которой был министр внутренних дел гр. Н. П. Игнатьев. Подробнее см. в «Письмах к тетеньке», особенно в «Письме втором», тему которого Салтыков определил словами: «О лгунах и лганье» (ср. также в письме к Белоголовому от 19 июля 1882 г. слова об «игнатьевской болтовне»).
…мажорные тоны… сменяются минорными, а минорные — мольными… — По-видимому, ошибка: лат. слово moll (мягкий) — другое наименование минорного же лада.
…прекрасные незнакомцы — представители полицейской власти.
Стр. 232…при «правовом порядке» (псевдоним). — Здесь и ниже эзоповские иносказания основываются на приеме иронического переосмысления политических терминов в значении, противоположном их реальному содержанию. Так, «правовой порядок» означает — бесправие, «реформа» — сохранение в неприкосновенности социального статус-кво и т. п.
Ведь справляются же с литературой. Не писать о соборах, ни об Успенском, ни об Архангельском, ни об Исаакиевском — и не пишут. Вот о колокольнях (псевдоним) писать — это можно, но я и об колокольнях писать не желаю. — Отклик на цензурную политику властей, запрещавших писать о конституционном строе (собор — земский собор) и поощрявших пропаганду строя самодержавного (колокольня — столп, как опора чего-либо, в данном случае царизма).
Стр. 234…«жизнь духа»… «дух жизни»… «оздоровление корней»… — фразеологизмы славянофильской и националистической литературы, поэзии (А. Хомяков) и публицистики (И. Аксаков и др.).
И «ключей» требовала, и Босфору грозила… и на кратчайший путь в Индию указывала… — Перечисляются декларации и акты внешней политики России конца 70-х — начала 80-х годов, направленных на борьбу с английским влиянием в Турции и проливах, с одной стороны, и в Средней Азии — с другой. О «ключах» — от Храма Рождества Христова в Вифлееме и от Храма гроба господня в Иерусалиме — см. в наст. изд. т. 11, стр. 616–617 и т. 14, стр. 578. См. в т. 14 примеч. к гл. IV «За рубежом».
…помните ли Вы сказку о «Диком помещике»? — Эта «сказка» Салтыкова была напечатана в «Отеч. записках», 1869 г., № 3 (см. ее в т. 16, кн. первая).
…улетели народные политики… — Имеется в виду увольнение с поста министра внутренних дел сначала М. Т. Лорис-Меликова, а потом гр. Н. П. Игнатьева, главных деятелей эры «народной политики», и назначение на этот пост в мае 1882 г. последовательного идеолога и проводника реакции гр. Д. А. Толстого.
Стр. 236…стигматизированный. — Стигмой или стигматом называли в древней Греции клеймо, которое выжигалось на теле раба или преступника.
…называют их «татями». — то есть ворами, грабителями (церк. — слав.).
Стр. 239…Оржешко «Могучий Самсон». — Оценка в «Июльском веянии» этого рассказа польской писательницы вызвала ее на благодарственное обращение к автору. В письме из Гродно от 31 октября 1882 г. она писала Салтыкову: «…Вы изволили напечатать в уважаемом и прекрасном Вашем журнале («Отечеств, зап.») некоторые из моих повестушек в переводе на русский язык.[110] Я уже давно собиралась поблагодарить Вас за это. Теперь я прочла в Вашей статье «Июльское веяние» об одной из них несколько столь лестных для меня слов, что дальше откладывать осуществление моего намерения не могу и шлю Вам сердечное спасибо. Похвала такого писателя и мыслителя, как Вы, внушает человеку доверие к собственным силам, вместе с тем укрепляет их… Кроме того, меня несказанно обрадовало единомыслие наше во взглядах на несчастный еврейский вопрос. Хотя я почти уверена, что Вы по-польски не читаете, но тем не менее я осмеливаюсь доставить Вам мою брошюру по этому вопросу[111]… Пусть она иногда напоминает Вам искреннюю почитательницу Вашего таланта. Мы все, впрочем, Вас хорошо здесь знаем и, восторгаясь блестящими достоинствами Ваших трудов, относимся с величайшим уважением к возвышенным и глубоким мыслям, которые Вы в них высказываете».[112]
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Впервые — 03, 1884, № 2, отд. II, стр. 255–264 (вып. в свет 18 февраля). Под заглавием «Между делом» и за подписью «Dixi».
В Изд. 1884 текст перепечатан с незначительной стилистической правкой.
После первого марта 1881 года революционное движение «шло на убыль и падало».[113] За 1881–1883 гг. правительству удалось расправиться с основным ядром своих главных политических противников — народовольцев. Переломным оказался именно 1883 год, когда, благодаря крупнейшей провокации, учиненной Г. П. Судейкиным с помощью предателя Сергея Дегаева, «погибла под ударами царизма… старая «Народная воля».[114] Широкий либеральный фронт в панике отступал перед силами укрепившейся реакции.
Идейные «итоги» этого года и подводятся в настоящем очерке Салтыкова. Всей системой развитых в нем положений он перекликается с «Пошехонскими рассказами» (вечер пятый, «Пошехонское «дело»). В очерке сатирически запечатлен основной «тон общественного мнения» этой поры — «тон» отступничества, отказа от высоких революционных целей («витания в эмпиреях») и даже от скромных либеральных надежд («легкомысленных» «возгласов»).
Передовые идейные стремления, ошельмованные в качестве бесплодных «эмпирейных витаний», дворянско-монархическая реакция попыталась заменить демагогическим лозунгом «дела». У Салтыкова он иронически сформулирован так: «чтобы спастись, нужно не «чужое», не «иностранное», а «свое собственное», и притом «настоящее», дело найти». Салтыков сатирически использовал здесь систему политических эвфемизмов, которые широко применяла охранительная публицистика. Под «чужим», «иностранным» делом она подразумевала не только революционные действия, но и буржуазно-демократические, конституционные намерения русских либералов. Страницы «Моск. ведомостей» пестрели такими, например, «обобщениями»: «…под влиянием чужих доктрин померещилось, будто движение реформ ведет у нас к ограничению верховной власти, олицетворяемой монархом»,[115] «наши газетные преобразователи являются сущими иностранцами <…> они смотрят на нашу родную действительность сквозь вопросы, возбужденные западною жизнью».[116]
107
В передовой статье № 34 от 22 августа 1882 г. петербургский журнал «Рассвет» — «еженедельный орган русских евреев» — писал о статье Салтыкова: «Мнение <…> литератора с могучим талантом и силою глубокого, искреннего убеждения — это своего рода властный голос лучшей части общества: голос, подчиняющий себе бескорыстные суждения меньших умов».
108
«Письма Г. З. Елисеева к М. Е. Салтыкову-Щедрину». Подг. Текста и примеч. И. Р. Эйгеса. Изд. Всесоюзн. библиотеки им. В. И. Ленина. М., 1935, с. 91 (письмо от 5 сентября 1882 г. из Берна).
109
М. Е. Салтыков (Щедрин). Еврейский вопрос. Варшава, изд-во «Правда», 1906, 16 стр. В серии: «В защиту гонимого народа», № 1. Эта же брошюра была издана в 1909 г. книгоиздательством «Правда» в Петербурге, 12 стр. И в том и в другом изданиях брошюра начинается предисловием анонимного автора: «Несколько слов о Михаиле Евграфовиче Салтыкове-Щедрине по отношению его к еврейскому вопросу».
110
Среди произведений Э. Ожешко (Оржешко), напечатанных в «Отеч. записках» — все в переводе Р. И. Сементковского — был и рассказ «Могучий Самсон», посвященный изображению бедственного положения еврейского населения в западных губерниях. Он появился в декабрьской книжке журнала за 1880 г.
112
Перевод письма с польского был сделан по просьбе Салтыкова Р. И. Сементковским («Русская старина», 1912, № 4, с. 47–52), Ответ Салтыкова неизвестен.
114
См.: Н. А. Троицкий. «Народная воля» перед царским судом. 1880–1891. Саратов, 1971, с. 102.