Я уже говорил, что мне нельзя ругаться дома? Это правда. Герти довольно строгая, и данный запрет неизбежен в связи с тем, что у нас маленькая дочь. Я изо всех сил стараюсь быть правильным, но время от времени все равно вырывается острое словцо. Что могу сказать? Я 10 лет проработал в ралли, поэтому иногда мой рот напоминает прорванную канализацию.
Примерно через неделю мне позвонил тот самый потенциальный инвестор и сообщил, что больше не заинтересован. «Дело не в тебе, – сказал он, – и не в предложении. Дело в самом спорте. На мой взгляд, он слишком изменчив и непредсказуем. Прости, Гюнтер».
«Не стоит, – сказал я. – Я все прекрасно понимаю».
На мгновение я был разочарован, но затем неутомимый штайнеровский оптимизм снова начал брать верх. Окей, инвестор отказался. Так не он первый! Зато этот человек проявил неподдельный интерес, сочтя мое предложение убедительным и реалистичным. По крайней мере, если верить его словам. А ведь он мог оказаться полнейшим мешком с дерьмом, насколько я знаю.
– Как продвигаются дела, Гюнтер? – спросил меня Ники в тот день позже по телефону. – Есть какие-нибудь новости?
– Я провел продуктивную встречу с одним парнем на прошлой неделе.
– Он собирается инвестировать?
– Нет, но ему понравилось предложение.
– Он конченый идиот.
– Спасибо, Ники, я ценю твою поддержку и добрые слова.
– Не за что, Гюнтер.
Из-за того, что потенциальные инвесторы возникали на горизонте не так уж часто, я не ожидал появления еще одного в скором времени, однако спустя всего неделю после того, как Ники назвал последнего кандидата конченым идиотом, материализовался еще один заинтересованный человек. Впрочем, поначалу я этого не понял.
Я направлялся на встречу в Шарлотте, когда внезапно увидел знакомое лицо.
– Черт побери, Джо, как ты? Не видел тебя целую вечность.
Я знаю Джо Кастера – управляющего командой Stewart-Haas Racing в НАСКАР – с 2005 года. Мы познакомились, когда я переехал в Северную Каролину, чтобы создать команду в НАСКАР для Red Bull[10]. По целому ряду причин я считаю, что в итоге ничего путного не вышло, и я не видел Джо с тех пор, как покинул команду годом позже. Мы проболтали почти час, а когда я вернулся домой, почему-то почувствовал беспокойство. «О черт! – воскликнул я вслух. – Он идеально подошел бы!» К счастью, Герти в тот момент не было дома. Я выругался, внезапно осознав, что владелец команды Джо, Джин Хаас, относился именно к тому типу людей, с которыми мне стоило говорить о предложении.
– Как думаешь, мистер Хаас может заинтересоваться? – спросил я Джо, позвонив ему по этому поводу днем позже.
– Не исключено, – ответил он. – Но Джин обитает в Лос-Анджелесе. Давай встретимся за кофе? Ты проведешь презентацию для меня, и, если я решу, что Джина это потенциально может заинтересовать, я ему передам.
– Превосходно.
Через несколько дней мы договорились встретиться в местном Starbucks в Мурсвилле, где я и показал свою презентацию.
– Ну как, что думаешь? – закончив, спросил я.
– Довольно интересно, – ответил Джо.
– Достаточно интересно, чтобы передать мистеру Хаасу?
– Думаю, да, – сказал он, взяв листы с презентацией. – Джин будет в городе позже на этой неделе. Давай я покажу это ему и свяжусь с тобой, как только смогу.
Я изо всех сил старался сдерживать волнение по этому поводу, но было чертовски сложно. Я знал, что Джин Хаас живет в Лос-Анджелесе, но он владел командой, которая базировалась буквально через дорогу. И, что самое главное, он действительно понимал, как работает индустрия автоспорта.
В течение следующих четырех недель я не получил от Джо ни одной весточки, но не видел в этом ничего плохого. Если бы Джин сказал нет, Джо наверняка передал бы мне сразу, поэтому я решил, что отсутствие новостей – само по себе хорошая новость. А позже одним вечером четверга, сразу после того, как я вернулся домой, у меня зазвонил телефон. Это был Джо.
– Привет, Гюнтер. Джин приехал в город на гоночный уик-энд НАСКАР в Шарлотте и хочет с тобой встретиться. Ты не против поужинать вместе в субботу?
– Еще бы я был против!
До этого момента с каждым потенциальным инвестором все происходило по-разному: кто-то реагировал на презентацию больше, кто-то меньше. Джин не стал исключением: во время наших первых двух встреч он почти ничего не сказал, однако у меня ни разу не возникло ощущения, что он не заинтересован. Джин просто держал свои карты при себе и был сдержан в выражениях.
– Как думаешь, как все прошло? – спросил я Джо в понедельник после того ужина.
– Сложно сказать, – ответил он. – Не знаю, заметил ли ты, но Джин почти ничего не рассказывает.
10