— Я знаю, что оба они погибли. — ответил Тененбойм. — Но вот как спаслись вы?
Алеша повторил историю с бронепоездом, Симферопольским госпиталем и неосуществившемся санаторном лечении.
— Если документов нет, то восстановить мы вас не можем, но можем вновь принять в члены РКП (б), если вы проявите себя сознательным бойцом, будете выполнять партийные поручения и большинство товарищей проголосуют за ваш прием. Про знания Устава партии, текущей обстановки, партийных документов и трудов классиков марксизма я не говорю. А что вы можете сказать про принцип демократического централизма? Алеша бойко ответил. — Что же, Устав партии вы знаете, посмотрим, как вы сможете претворять его в жизнь…
Так, получение партбилета откладывается на неопределенный срок, подумал Алеша.
— Пишите заявление о приеме кандидатом в члены РКП (б). Автобиографию принесете завтра, до собрания уже не успеете.
Когда Алеша подал заявление, брови Тененбойма взлетели вверх: а где же яти, фита и и десятеричное, да и с родительным падежом у вас не так. Постойте-постойте, так вы пишете, как велено печататься в газетах с 1 января этого года[13].
— Да, выполняю указание товарища Луначарского.
— А вы с ним знакомы?
— Конечно, читал многие его работы и участвовал в разработке новых правил. Настолько погрузился в эту работу, что забыл старые правила, да еще контузия этому забвению способствовала. Недаром поется: "Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног"
— Да вы уникальный человек. Вот вам и поручение — будете править нашу ялтинскую газету по новой орфографии. (Тенетбойм как все партийные бюрократы, надеялся быть замеченным наверху).
Наконец, пошли на собрание. На нем присутствовал матрос, посланный ЦИК для расследования убийств и грабежей мирного населения членами ялтинского ревкома. Он по-отечески посетовал, что некоторые товарищи увлеклись стрельбой "галок" — так он назвал офицеров и буржуазию. Было отмечено, что необходимо вносить в общую кассу реквизированные ценности, а не присваивать их себе. Особое внимание было привлечено к проблеме татарского населения, необходимо было привести к покорности мятежные аулы, не признававшие большевиков. Для этого в ближайшее время будет послан особый отряд, состоящий из преданных делу партии большевиков. Тут же командиром Красной гвардии Ялтинского совета Фишманом был зачитан список тех, кто привлекается к этой задаче. Услышавший свою фамилию должен был встать и сказать "я". К удивлению Алеши, в конце списка он услышал свою фамилию. Поднявшись, он услышал голос Фишмана:
— Товарищи, представляю вам бывшего бойца Пролетарского Железного полка товарища Егорова, который присоединяется к нам для борьбы с контрреволюционными бандами. Все знают, какой неувядаемой славой покрыл себя на поле боя с офицерьем и казаками этот полк, так пусть товарищ Егоров будет нам примером в борьбе с контрреволюцией здесь, в Ялте.
Всем названным мной товарищам завтра утром с оружием и вещами быть готовым к убытию из Ялты. Сбор в 9 00 у здания Ревкома. Неявившиеся будут расцениваться как трусы и дезертиры и понесут тяжелое наказание вплоть до расстрела.
В коридоре Алешу догнал какой-то человек и повел в оружейную, где Алеша получил винтовку со штыком, подсумки для патронов и 8 обойм патронов с остроконечными пулями. Расписавшись в получении оружия, в первой официальной бумаге, которую здесь увидел Алеша, он с удивлением узнал, что Ялта относится к какой-то Республике Таврида. О такой республике он не знал и это лишь укрепило его во мнении, что это не настоящие Советы, не настоящие большевики, а какой-то параллельный мир, куда он имел несчастье провалиться.[14]
Следующая неделя для Алеши прошла как сплошной кошмар. Пылающие татарские аулы, сжигаемые в домах заживо люди, расстрелы, постоянный грабеж всего, что имеет хоть какую-то ценность. С ним случился нервный припадок и с горячкой он был отправлен на подводе с награбленным добром обратно в Ялту. Сопровождать его был отряжен красногвардеец Всеволод, молодой человек с речью образованного человека и мягкими интеллигентными манерами. В лазарете его осмотрел врач, который нашел у Алеши сильную простуду, общий упадок сил и депрессию. Расспросив Всеволода о случившемся припадке, он еще и дописал: Черепно-мозговая травма, осложнившаяся амнезией и эпилепсией.
В лазарете Алеша провел еще две недели. Его навещал Всеволод, шутил, пытался как-то подбодрить Алешу. Он сказал, что был студентом, познакомился с большевиками и так попал в Крым, а вообще он из Петрограда. Что-то Алексея все-таки напрягало при разговоре с этим человеком: он пытался играть доброго образованного юношу, но именно что играть. Алеша односложно отвечал ему, ссылаясь на потерю памяти, когда Всеволод стал расспрашивать о том, где он жил в Петрограде и чем занимался. Всеволод сказал, что немцы наступают на Крым и "товарищи", как он неприязненно выразился о членах Ревкома, уже стали паковать чемоданы. Молодежь насильно мобилизуют и отправляют на север полуострова, где строят укрепрайон.
13
Несмотря на то, что распоряжение о переходе газет на новую орфографию было подписано Луначарским 5 января 1918 г., нововведение приживалось медленно и лишь единичные издания печатались по-новому. Даже когда в октябре 1918 г вышел Декрет о новом правописании за подписью Ленина, многие газеты выходили с материалами по новым правилам лишь частично, основная масса была написана по старым правилам.
14
Алеша зря так считает. Советская Республика Таврида реально существовала до оккупации немцами Крыма.