Ни того ни другого не брали в расчет Аркадий и Борис Стругацкие, когда пытались уравнять творчество Ж.Верна, А.Беляева, К.Циолковского с условной фантастикой М.Булгакова и Ф.Кафки по одному-единственному признаку введения в художественный мир писателя "элемента необычайного, небывалого и даже вовсе невозможного"[520]. Кроме того, что научная фантастика будто бы "сковывает" художественное воображение, братья Стругацкие объясняли свое разочарование в ней тем, что её метод якобы изживает себя по мере того, как "развитие естественных наук достигает стадии насыщения и интересы общества переместятся в другую область"[521]. Традиционная же вненаучная фантастика, по их словам, "пребудет вовеки". Поживем - увидим.
А вот "стадии насыщения" не однажды уже на памяти человечества сменялись приливом открытий и новым интересом к ним. Познание - бесконечно. И это не только закон естественных наук. "Предельщики", от которых братья Стругацкие отгораживаются "приемом", тоже сводили всю научность к техницизму. Крайности сходятся. Вопрос между тем в том, пресытится ли когда-нибудь человечество самопознанием, чтобы художественная мысль освободилась от "докучливого" исследования социальной жизни.
Хочется привести ещё одно суждение Ефремова - художника и мыслителя: "Как только религия перестала удовлетворять интеллигентного человека, её место в мироощущении заступила наука. Пустоты для мыслящего существа здесь не могло быть. Это неизбежно вызвало появление особого вида литературы, в которой объяснение мотивов и случайностей, морали и целей было предоставлено не эмпирическим наблюдениям, не загадочному стечению обстоятельств, закономерностям структуры мира, общества, исторического развития. Этот путь требует от художника слова огромной эрудиции, нахождения новых путей в анализе жизненных ситуаций, поисков иных изобразительных средств"[522].
Более вероятным поэтому представляется ефремовский прогноз дальнейшего совершенствования искусства научно-фантастического типа и постепенного сближения с нефантастическим на основе "всестороннего внедрения науки в жизнь, в повседневный быт и психологию современных людей"[523]. Для историка литературы немаловажно, что эти процессы реальны уже сегодня. Научная фантастика выступает одним из путей взаимодействия искусства с наукой, которые угадывались ещё Толстым и Чеховым.
В её художественном мире это взаимодействие особенно наглядно. С одной стороны, причинно-следственная логика детерминирует свободные образные ассоциации, понятийность - художественное слово, метафоры раскрываются из рациональной посылки и т.п. С другой - интуитивная мера красоты - целесообразности выступает во многих случаях первостепенным критерием истины. Небезынтересно, что, по мнению психологов, научно-фантастическая литература при этом удовлетворяет повышенную потребность современного сознания в нестандартном, оригинальном воображении. Для её читателя эта потребность выступает сравнимым эквивалентом жажды эстетического наслаждения.
Словно бы развивая идею Л.Толстого о том, что способность искусства целостно выражать сущность вещей, нередко ускользающую от "разъединенной" науки, может содействовать генерализации познания. Ефремов полагает важнейшей функцией научной фантастики миссию своего рода "натурофилософской мысли, объединяющей разошедшиеся в современной специализации отрасли наук"[524]. Плодотворное изучение фантастической литературы, возможно, нам думается, лишь в таком широком общекультурном контексте.
Проблема, однако, ещё и в том, что молодой научно-фантастический жанр, самоопределяясь, вместе с тем, тесно переплетается с другими каноническими. Спрашивая, в чем же его основа и где критерий разграничения, И.Ефремов отвечает: "Только в одном: в попытке научного объяснения описываемых явлений, в раскрытии причинности методами науки, не ссылаясь на таинственную судьбу или волю богов"[525]. Что вовсе не равнозначно, между прочим, "последовательной, планомерной, до конца рассчитанной" писательской "технологии", которую братья Стругацкие почему-то отождествляют с научно-фантастическим методом творчества. Неказуальная условно-поэтическая логика неизбежно отбрасывает "тень судьбы", когда пытается ответить на вопросы, подлежащие научно-художественной логике.
524
И.Ефремов - Великое Кольцо Будущего. / Сб.: Фантастика 69/70. // М: Мол. гвардия, 1970. с.271.