В заключительном романе трилогии звездная экспедиция содружества не только открывает неизвестные законы природы, но и сталкивается с психологической загадкой сверхцивилизации в центре Галактики... Занятые грандиозной стабилизацией Мироздания, рамиры не принимают всерьез пришельцев с их "ничтожными" возможностями воздействия на природу. "Да, - мысленно обращается к рамирам герой Снегова, - я крохотный организм, муравей по сравнению с вами. Но вся Вселенная - во мне!.." Мой крохотный мозг способен образовать 1060 сочетаний - много, больше, чем имеется материальных частиц и волн во всемирном космосе... в любом живом индивидууме Вселенная воссоздает всю себя" (с.267-268). И всякий раз - по-другому! Неповторим каждый микрокосм мысли.
Но не может ли быть столь же уникален и каждый иной тип разумной жизни? "У демиургов врожденные способности к небесной механике. Мы сильней их в ощущении добра и зла, наша человеческая особенность - отстаивание справедливой морали"[99]. А интеллект рамиров, предположил адмирал звездного флота, возможно, просто неиндивидуален. Возможно, рамиры мыслят "за всех себя" (с.257). И оттого еще, что они, быть может, "мертвая материя (по человеческим представлениям о живом, - А.Б.), до того самоорганизовавшаяся, что стала разумной" (с.266), рамиры "безразличны" к запросам индивидуального разума, хотя и не равнодушны к судьбам мира. И адмирал ищет контакт на путях чистой логики. На той основе, что между диалектикой природы и социальной моралью не должно быть непроходимой стены. "Вы - устойчивость мира, его сохранение... А мы - развитие мира, прорыв его инерции... Не пора ли нам объединиться... Мы взамен вашей всеобщности однообразия вносим в природу новый животворящий принцип - нарастание своеобразий, всеобщность неодинаковостей" (с.268- 269).
В первой части трилогии был выдвинут постулат, родственный морали Великого Кольца у Ивана Ефремова: "Человек всему разумному и доброму во Вселенной - друг"[100]. В заключительном романе раскрылась рациональная логика этой посылки. Разум не может не быть добрым к любому иному разуму, сознавая, что неодинаковостью своей они дополняют друг друга в освоении Мироздания.
Учеными разработана количественная шкала оценки внеземных цивилизаций по уровню энергетического воздействия на природу. Не суждено ли научно-фантастической литературе выдвинуть критерий качественный, по типу разумности? Художественное человекопознание опирается ведь на богатейший опыт исследования интеллектов, которые отличаются друг от друга не только уровнем, но и своей структурой, направленностью интереса и т.п. Почему бы не представить себе индивидуально-личное мышление (наиболее специфично выраженное в художественном творчестве) и безлично всеобщее (характерно представленное научным познанием), которые сосуществуют в человечестве как две стороны единого целого, в виде обособленных типов? Варианты того и другого, кстати сказать, не раз противопоставлялись в научной фантастике В советской фантастике сложилась иная мысль: почему бы уникальным типам разумной жизни во Вселенной взаимно не дополнять друг друга?
Современный научно-фантастический роман творчески развивает выдвинутый еще Циолковским принцип объединенного освоения космического пространства. Мораль дружбы и сотрудничества мыслится наиболее специфическим свойством цивилизации любого уровня как решающее условие и показатель ее созидательного потенциала. В этом отношении знаменательный резонанс имела - и не только в советской фантастике - книга И.Ефремова "Туманность Андромеды". Будущее коммунистическое человечество впервые осмыслялось в ней как планетарно не замкнутая социальная система, и как звено вселенской цепи разума.
Концепция Великого Кольца формировалась и как полемическая антитеза западной фантастике. В повести "Сердце Змеи" 1959), своего рода эпилоге к роману "Туманность Андромеды", писатель рисовал встречу землян с инопланетным космическим кораблем в духе, прямо противоположном аналогичному эпизоду рассказа М.Лейнстера "Первый контакт". У Лейнстера взаимное недоверие приводит к "пату", из которого указывает сомнительный выход мораль бизнеса. У Ефремова представители чужих миров встречаются и расстаются как братья. Известный американский писатель-фантаст и ученый А. Азимов в предисловии к переведеному в США сборнику "More Soviet Science Fiction" так излагал конфронтацию сюжетов: "Если коммунистическое общество будет продолжаться, то все хорошее и благородное в человеке будет развиваться, и люди будут жить в любви и согласии. А, с другой стороны, Ефремов подчеркивает, что такое счастье невозможно при капитализме"[101].
99
С.Снегов - Кольцо обратного времени. Роман. / Сб.: Кольцо обратного времени. // Л.: 1976. с.257. (В дальнейшем ссылки на это издание в тексте.)