К сожалению, по указанию Микояна «Антон» недавно назначен руководителем крупного отдела «Амторга», куда помимо «Международной книги» вошли еще два самостоятельных направления: издательская деятельность и отдел технической информации. Учитывая большую загруженность «Антона» в работе секции, просим освободить его от этих дополнительных функций и полагали бы возможным наградить его личным оружием.
В Центре же не только прислушались к мнению Мая, но и оценили заслуги Квасникова гораздо выше: в представлении его к награждению орденом Красной Звезды говорилось:
…Тов. Квасников принес огромную пользу укреплению оборонной мощи нашего государства. Возглавляемое им подразделение разведки сэкономило стране не одну сотню миллионов госсредств. Им было положено начало получения документальных материалов о производстве ядерных взрывчатых веществ и конструкции американской атомной бомбы, добыто много ценной информации по вопросам радиоэлектроники, аэродинамики и химии…
Вскоре после издания Указа Президента Верховного Совета СССР Центр телеграфировал Антону свои поздравления с награждением орденом Красной Звезды и присвоением ему очередного воинского звания — подполковника госбезопасности.
Но, очевидно, не зря говорят: жизнь — что тельняшка, в ней светлые полосы чередуются с черными. Не прошло и двух месяцев, как в резидентуру пришло письмо иного содержания. Дело в том, что Квасников в условиях заграницы старался всегда оперативно принимать собственные решения, увязывая их со здравым смыслом и считая, что ему на месте виднее, чем кому-либо другому за десятки тысяч километров от Нью-Йорка. Он прекрасно понимал, что можно сделать самому, а что необходимо согласовать с Центром, что может получиться удачно, а что — неудачно. Поэтому когда потребовалось срочно решить вопрос об оказании материальной помощи источнику Линзе в связи с переездом ее на другую конспиративную квартиру, то Квасников, не имея времени на согласование с Центром, отдал личное распоряжение выплатить ей 500 долларов. Это и вызвало неоднозначную оценку Центра: в присланном Антону письме сообщалось о том, что «за самовольную выдачу „Линзе“ денег, за необдуманность и поспешность, которые могут способствовать развитию у нее иждивенческих настроений» Квасникову объявляется выговор…
Но не таков был Квасников, чтобы молча проглотить пилюлю и делать вид, что все так и должно быть. Нет, он никогда не терпел несправедливости, лжи и обмана и потому сразу же написал письмо на имя начальника внешней разведки:
Тов. Виктор! Я отлично сознаю, что Дом[129] несет ответственность за работу нашей Конторы,[130] но не меньшую ответственность несут и ее оперработники, и в первую очередь ее руководитель. Поэтому я не могу безропотно согласиться с постановкой вопроса о необходимости беспрекословного выполнения всех указаний, исходящих из Дома. В ваших указаниях иногда тоже могут быть не до конца продуманные выводы в силу разных причин. В таких случаях в целях лучшего разрешения вопроса Дом и Контора не только должны, но и обязаны спокойным тоном высказывать свои мнения и вносить конкретные предложения. К сожалению, наши встречные предложения зачастую рассматриваются как дискуссионные или даже наказуемые, хотя все прекрасно понимают, что нам тут, на месте, всегда бывает виднее. И если это так, то, наверно, надо считаться с этим и не забывать о тоне своих указаний, а порой и ничем не мотивированных наказаний.
Тов. Виктор! Я достаточно хорошо знаю Вас, и Вы тоже неплохо знаете меня, и это дает возможность высказать одно полезное соображение: наши взаимоотношения должны быть более товарищескими, они должны способствовать лучшему взаимопониманию, а потому прошу Вас отменить не заслуженный мною выговор. Созданием конспиративной квартиры резидентура проделала весьма полезную работу, она повысила конспирацию встреч с весьма ценным агентом, и промедление с переездом Линзы было чревато опасными последствиями.
А чтобы как-то подкрепить свое право на такое смелое обращение к руководству разведки, Квасников через две недели направил в Центр годовой отчет о результатах работы резидентуры по линии НТР.