Стр. 163: «Воскресная сторона коммунизма состоит в том, что коммунист видит в Тебе человека, брата».
Коммунист оказывается здесь, таким образом, и «Человеком», и «Рабочим». Это святой Санчо называет (в указанном месте) «двояким назначением, возлагаемым на человека коммунистом – по части материального приобретения и по части приобретения духовного».
Значит, здесь он ввел обратно в коммунизм даже «приобретение» и бюрократию, благодаря чему, разумеется, коммунизм «достигает своей конечной цели» и перестает быть коммунизмом. Впрочем, он не мог поступить иначе, потому что в его «Союзе», который он конструирует в дальнейшем, каждый тоже получает «двоякое назначение» – как человек и как «Единственный». Этот дуализм он предварительно узаконяет тем, что подсовывает его коммунизму, – метод, с которым мы еще встретимся в его рассуждениях о ленной системе и ее использовании.
На стр. 344 «Штирнер» полагает, что «коммунисты» хотят «разрешить полюбовно вопрос о собственности», а на стр. 413 они даже апеллируют у него к самоотверженности людей и к чувству самоотречения капиталистов![202] Немногие выступившие со времен Бабёфа коммунистические буржуа, которые были нереволюционны, – весьма редкое явление; огромное же большинство коммунистов во всех странах проникнуто революционным духом. «Во Франции все коммунисты упрекают сен-симонистов и фурьеристов в миролюбии, отличаясь от них преимущественно отказом от всякого „полюбовного решения вопроса“, – подобно тому, как в Англии чартисты отличаются, главным образом, тем же признаком от социалистов». Каково мнение коммунистов о «чувстве самоотречения богатых» и о «самоотверженности людей», святой Макс мог бы узнать из нескольких мест у Кабе, т.е. как раз у того коммуниста, который еще больше других может произвести впечатление, будто он апеллирует к dévoûment, к самоотверженности. Эти места направлены против республиканцев и особенно против атаки на коммунизм со стороны г-на Бюше, за которым еще плетется в Париже очень небольшое число рабочих:
«Так же обстоит дело с самоотверженностью (dévoûment); это – учение г-на Бюше, на сей раз освобожденное от своей католической формы, ибо Бюше несомненно боится, что его католицизм противен рабочей массе и оттолкнет ее. „Чтобы достойно выполнять свой долг (devoir), – говорит Бюше, – нужна самоотверженность (dévoûment)“. – Пойми кто может, какая разница между devoir и dévoûment. – „Мы требуем самоотверженности от всех; как во имя великого национального единства, так и во имя объединения рабочих… необходимо, чтобы мы были объединены, способны к самопожертвованию (dévoués), стояли друг за друга“. – Необходимо, необходимо – это легко сказать, и это давно уже говорят и еще долго будут говорить все с тем же успехом, если не подумают о других средствах! Бюше жалуется на своекорыстие богатых; но какой толк в подобных жалобах? Бюше объявляет врагами всех, кто не хочет жертвовать собой».
«„Если, – говорит он, – человек, находясь под властью эгоизма, отказывается жертвовать собой для других, что тогда делать?.. Мы, ни минуты не колеблясь, дадим такой ответ: общество всегда имеет право взять у нас то, что мы должны принести ему в жертву по требованию нашего собственного долга… Самоотверженность есть единственное средство выполнить свой долг. Каждый из нас должен жертвовать собой всегда и всюду. Тот, кто из эгоизма отказывается выполнить свой долг самоотверженности, должен быть принужден к этому“. – Так Бюше призывает всех людей: жертвуйте собой, жертвуйте собой! Думайте только о самопожертвовании! Не значит ли это – ничего не понимать в человеческой природе и попирать ее ногами? Не ложный ли это взгляд? Мы почти готовы сказать – ребяческий, нелепый взгляд». (Кабе, «Опровержение доктрин l’Atelier», стр. 19, 20.) – Кабе доказывает далее, на стр. 22, республиканцу Бюше, что он неизбежно приходит к «аристократии самоотверженности» разных рангов, и затем иронически спрашивает: «Во что же обращается dévoûment? Куда девается dévoûment, если люди жертвуют собой только для того, чтобы дойти до высших ступеней иерархии?.. Подобная система могла бы еще возникнуть в голове человека, мечтающего стать папой или кардиналом, – но в головах рабочих!!!» – «Г-н Бюше не хочет, чтобы труд сделался приятным развлечением и чтобы человек трудился для своего собственного блага и создавал себе новые наслаждения. Он утверждает… „что человек существует на земле только для выполнения назначения, долга (une fonction, un devoir)“. „Нет, – проповедует он коммунистам, – человек, эта великая сила, создан не для самого себя (n’a point été fait pour lui-même)… Это – примитивная мысль. Человек – работник (ouvrier) в мире, он должен выполнять дело (oeuvre), предписываемое его деятельности моралью, это его долг… Не будем никогда упускать из виду, что мы должны выполнить высокое назначение (une haute fonction) – назначение, которое началось с первого дня существования человека и только вместе с человечеством прекратит свое существование“. – Но кто же открыл г-ну Бюше все эти превосходные вещи? (Mais qui a révélé toutes ces belles choses à M. Buchez lui-même, – чтó Штирнер перевел бы так: Откуда только Бюше так хорошо знает, чтó именно человек должен делать?). – А впрочем, пойми кто может. – Бюше продолжает: „Как? Человеку нужно было ждать тысячи веков, чтобы узнать от вас, коммунистов, что он создан для самого себя и что его единственная цель – жить во всевозможных наслаждениях?.. Но нет, нельзя впадать в такое заблуждение. Нельзя забывать, что мы созданы для труда (faits pour travailler), для постоянного труда и что мы можем требовать только того, чтó необходимо для жизни (la suffisante vie), т.е. такого благосостояния, при котором мы могли бы как следует выполнять наше назначение. Все, что выходит за пределы этого круга, – нелепо и опасно“. – Но докажите же это, докажите! И не довольствуйтесь, уподобляясь пророку, одними прорицаниями! Вы сразу же начинаете говорить о тысячах веков! И затем – кто же утверждает, что нас ждали во все века? А вас-то разве ждали со всеми вашими теориями о dévoûment, devoir, nationalité française, association ouvrière[203]? „В заключение, – говорит Бюше, – мы просим вас не оскорбляться тем, что мы сказали. – Мы не менее вежливые французы и тоже просим вас не оскорбляться“ (стр. 31). „Поверьте нам, – говорит Бюше, – существует communauté[204], которая создана уже давно и членами которой являетесь и вы“. – „Поверьте нам, Бюше, – заключает Кабе, – станьте коммунистом!“»
202
Далее в рукописи перечеркнуто: «Святой Макс опять приписывает себе здесь мудрость смелого натиска и удара, словно вся его трескотня о восстающем пролетариате не является неудачным перепевом Вейтлинга и его, состоящего из воров, „пролетариата“, – Вейтлинга, одного из немногих коммунистов, которых он знает по милости Блюнчли».