Впрочем, не чужд был Мейнеке и весьма умеренного по тем временам национализма. По крайней мере, в 1914 году он, как и большинство немецких профессоров, поддержал собственное правительство и поставил перо на службу военным усилиям Германии. Опираясь на свой научный авторитет, активно публиковал статьи на исторические и политические темы в массовой прессе. Ни в коем случае не желая поражения Германии, Мейнеке, однако, уже в 1915 году выступил за компромиссный мир и отказ от аннексий, а в 1917 году принял участие в создании «Народного союза за свободу и Отечество», требовавшего окончания войны на приемлемых условиях и внутриполитических реформ.
Поражение и крушение монархии Гогенцоллернов Мейнеке воспринял с грустью, но одновременно и с надеждой. Не испытывая к республике глубокой симпатии, историк тем не менее считал ее объективно лучшей из возможных альтернатив. Он принадлежал к числу основателей Немецкой демократической партии, стремившейся обеспечить стабильное политическое развитие на основе новой конституции. Веймарские годы стали временем его творческого расцвета: он по-прежнему писал статьи для прессы, общался с ведущими политиками и продолжал исследовательскую работу. В 1924 году увидел свет фундаментальный труд «Идея государственного интереса в новой истории», в 1927 году – «История проблемы англо-германского союза в 1890–1901 годах», в 1936 году, уже после прихода к власти национал-социалистов, вышел главный труд его жизни: двухтомная работа «Возникновение историзма»[2].
К этому моменту, однако, его активная деятельность практически завершилась. Еще в 1932 году он по возрасту прекратил преподавание в университете. Когда вопреки его желанию и усилиям Гитлер пришел к власти – Мейнеке изначально с неприязнью относился к национал-социализму и предупреждал о его губительных последствиях, – заслуженный историк начал оставлять свои посты, погружаясь во внутреннюю эмиграцию: в 1934 году покинул Историческую комиссию, в 1935 году – редакцию «Исторического журнала». Он не выступал открыто против режима, не уехал за границу, однако поддерживал тесные связи с лидерами консервативного Сопротивления (будущими участниками заговора 20 июля). В свою очередь, и режим предпочитал не трогать маститого историка, справедливо считая, что старик не представляет серьезной угрозы. В 1941 году Мейнеке даже смог опубликовать первый том своих мемуаров.
Фридриху Мейнеке была суждена долгая и насыщенная жизнь. Он своими глазами видел создание и крушение бисмарковской Германской империи, взлет и падение Веймарской республики. Дожил он и до разгрома «тысячелетнего рейха», которому история отмерила всего-навсего двенадцать лет. Умер Мейнеке в 1954 году, успев побывать первым ректором Свободного университета Берлина. Однако главным творением его последних лет была «Германская катастрофа».
Впоследствии эту книгу и ее автора не раз критиковали. За то, что Мейнеке не высказывал однозначного суждения по поводу вины и ответственности немцев. За то, что в значительной степени оставался в плену предрассудков и стереотипов прошедшей эпохи. За то, что рассматривал поражение в войне и иностранную оккупацию как позор и унижение, а не как шанс построить новую Германию. В конце концов, за то, что он оказался не в состоянии предложить действенного рецепта такого строительства, ограничившись прекраснодушной и наивной мечтой о том, что декламация стихов Гёте оздоровит немецкое общество.
Однако с дистанции в три четверти века легко выступать всезнающим судьей. Труднее поставить себя на место человека, выросшего в бисмарковской империи, для которого вполне естественным было гордиться не только немецкими поэтами, но и прусскими фельдмаршалами, который привык видеть Германию в границах 1914 года и считать ее по праву занимающей место великой европейской державы. Взгляд Мейнеке – это взгляд современника описываемых событий, взгляд изнутри той ситуации, которая сложилась в послевоенной Германии. Историк смотрит на происходящее из самой глубины катастрофы, когда германское государство прекратило свое существование, а дорогие его сердцу Шиллер и Гёте (не говоря уже о политиках и генералах) считаются во всем мире едва ли не духовными предтечами нацизма. Будущее покрыто мраком; Мейнеке, как и многие немцы, пытается найти хоть какие-нибудь ориентиры, хоть какую-нибудь надежду.