Так и сделали. Посмотрели тут студенты друг на друга, и видит каждый, будто у другого нет на плечах головы. Так и стали они ходить по соседним домам, а люди там страх как напугались. Когда же хозяева, подав им пироги, сели за стол, они снова приняли свой обычный вид, и тут их узнали. А после этого они снова переменили образ, и оказались у них самые настоящие ослиные головы и уши, и так они потешались до самой полночи, и тогда отправились каждый в свой дом, и в этот день кончили праздновать масленицу и пошли спать.
48
О четвертом праздновании масленицы в четверг
Последняя вакханалия состоялась в четверг. Тогда как раз выпал большой снег. Доктор Фауст был зван к студентам, и они устроили ему добрую пирушку. Он стал показывать свое искусство и наколдовал тринадцать обезьян, которые явились в комнату и так чудно паясничали, как никто еще не видал. Они прыгали друг на друга, затем взялись за лапы и стали плясать вокруг стола хороводом, а потом выскочили в окно и пропали. Подали Фаусту жареную телячью голову, когда же один из студентов хотел ее разрезать, она стала кричать человеческим голосом: «Караул! На помощь! Ох, что ты меня тащишь!» Они очень испугались, а потом стало им смешно, и съели они эту телячью голову. Между тем Фауст пошел домой, пообещав еще раз вернуться. В скором времени при помощи своего волшебства снарядил он сани. Сделаны они были наподобие дракона, на его голове сидел сам доктор Фауст, а в середке студенты; на хвосте же уселись четыре волшебных обезьяны, они весело паясничали, одна из них дудела в дуду, а сани бежали сами собой, куда они только ни хотели. Так продолжалось до самой полночи, с таким шумом и треском, что один не слышал другого, а студентам казалось, будто несутся они по воздуху.
49
Как Фауст в Фомино воскресенье вызвал заклинаниями Елену
В Фомино воскресенье явились опять упомянутые студенты неожиданно к Фаусту на ужин и, как любезные гости, захватили с собой еду и питье. Когда же дело дошло до вина, заговорили за столом о красивых женщинах, и тут один из них сказал, что он ни одну женщину не желал бы так увидеть, как Прекрасную Елену из Греции, из-за которой погиб славный город Троя. Хороша, должно быть, она была, раз ее похитили у мужа и из-за этого поднялась такая перепалка. На что доктор Фауст ответил: «Раз уж вы так жаждете увидеть прекрасный образ царица Елены, Менелаевой супруги [180]и дочери Тиндара и Леды, сестры Кастора и Поллукса (той, что будто была красивее всех в Греции), то я ее вам представлю, чтобы вы собственными глазами узрели ее дух в той оболочке и в том образе, как она была при жизни, подобно тому как я сделал по желанию императора Карла Пятого, показав ему Александра Великого и его супругу». Потом Фауст наказал, чтобы ни один из них не смел говорить, и не вставал из-за стола, и не позволил себе приветствовать ее, — и вышел вон из комнаты. Когда же он снова вернулся, царица Елена следовала за ним по пятам, и была она так дивно хороша собой, что студенты не знали, в уме ли они или нет, так они смутились и воспламенились. Явилась эта Елена в драгоценном черном платье из пурпура, [181]волосы у нее были распущены, они чудно, прекрасно блестели, как золото, такие длинные, что падали ей до самых колен. Были у нее черные как уголь глаза, пригожее лицо, круглая головка, губы красные, как вишни, маленький рот, шея как у белого лебедя, красные щечки, как розочки, необыкновенно красивое светлое лицо, и сама она была высокая, стройная, статная, так что нельзя было в ней найтй никакого изъяна. Оглядела она всех в комнате с таким дерзким и лукавым видом, что студенты распалились к ней любовью, но так как они считали ее за духа, то пыл у них скоро остыл; Елена же тем временем вместе с Фаустом вышла из комнаты. Когда студенты все это увидели, стали они просить доктора Фауста, чтобы он был так любезен и назавтра снова ее позвал, тогда они приведут с собой живописца, чтобы написать с нее портрет, но Фауст это отклонил и сказал, что он не всегда может тревожить ее дух. Но портрет ее он обещался доставить, чтобы студенты смогли заказать с него копию, как это впоследствии и случилось. Художники же разослали его в самые дальние края, потому что очень уж прекрасен был облик этой женщины. Но кто написал эту картину Фаусту, не могли дознаться.
А студенты, ложась в постель, не могли заснуть от этого лица и образа, который они увидели воочию. Отсюда следует, что дьявол часто воспламеняет и ослепляет людей любовью, так что они погрязают в непотребной жизни, откуда вновь нелегко выбраться.
50
Об одной манипуляции, от которой у некоего крестьянина взлетели на воздух четыре колеса его телеги
Позвали доктора Фауста в город Брауншвейг к одному маршалку, [182]у которого была сухотка, чтобы он оказал ему помощь. А у доктора Фауста был обычай, что он ни верхом, ни в повозке, а только пеший являлся туда, куда его звали. Когда он подходил уже к самому городу и завидел перед собой город, встретился ему крестьянин с четырьмя лошадьми и пустой повозкой. Доктор Фауст обратился к этому крестьянину с добрыми словами, чтобы он пустил его сесть и довез до городских ворот, а ему этот грубиян отказал, говоря, что он и так прекрасно дойдет. Между тем доктор Фауст не взаправду его попросил, он только хотел испытать его, окажет ли тот ему одолжение. Но за такое бессердечие, обычное у мужиков, отплатил ему доктор Фауст полноценной монетой. Он сказал ему: «Ты — грубиян и грязный невежа, и раз ты поступил со мною так жестоко, как, без сомнения, и с другими поступаешь и уже поступал, так у меня поплатишься за такие дела и все свои четыре колеса найдешь у разных ворот».
Тут подскочили колеса на воздух так, что каждое колесо надо было искать у других ворот, а где — никто не заметил. И кони его повалились и остались недвижимы. Крестьянин сильно испугался и решил, что это особая ему кара Божья за его поведение. Опечалившись и проливая слезы, преклонив колена и простирая руки, стал он просить Фауста о прощении и признал, что он вполне достоин этой кары, которая в другой раз послужит ему уроком, чтобы не чинить такого вероломства. На это Фауст, видя его смирение, сжалился над ним и ответил: пусть ни с кем больше он так не поступает, ибо нет ничего постыднее, чем жестокосердие и вероломство, когда еще и гордыня сюда замешается; но пусть возьмет он теперь ком земли и бросит его в лошадей; они оживут и поздоровеют, что и случилось. После того говорит он крестьянину: «Твое вероломство я не могу оставить вовсе без наказания, и отплатится тебе полной мерой за то, что показалось столь тяжким делом посадить человека на пустую телегу. За это, гляди, твои колеса лежат у города, у четырех ворот, там ты их и найдешь». Отправился туда крестьянин и нашел их, как ему доктор Фауст и предсказал, с превеликим трудом и стараниями, промешкав время, нужное ему для устройства своих дел. Так его жестокосердие на него самого и обратилось.
51
О четырех волшебниках, которые рубили друг другу головы и снова насаживали, причем и доктор Фауст то же самое сделал
Доктор Фауст явился во время поста во Франкфурт на ярмарку, и рассказал ему дух его Мефостофиль, что в одной харчевне в еврейском квартале живут четыре колдуна. Они отрубают друг другу головы и посылают их к цирюльнику, чтобы он их побрил, и это многие люди видели. Это раздосадовало Фауста, который думал, что только ему одному сам черт не брат, и отправился он туда, чтобы тоже посмотреть на это дело.
Они, колдуны эти, уже собрались у себя, чтобы рубить головы, а с ними был цирюльник, он должен был их мыть и стричь. На столе стоял у них стеклянный сосуд с дистиллированной водой. Тут один из них, самый важный чародей, который был у них за палача, уже наколдовал, чтобы в сосуде с водой расцвела лилия, и нарек ее корнем жизни, после чего обезглавил он первого, и отдал побрить его голову, и снова насадил ее обратно на шею; тотчас же лилия исчезла, и приросла голова на свое место. И так же сделал он второму и третьему. Как только их лилии появлялись в воде, их головы брили и сажали на место. Когда же дело дошло до главного чародея и палача и его лилия также распустилась и зазеленела в воде, ему срубили голову. И произошло так, что его стригли и брили в присутствии Фауста, а Фауста такое озорство за самое сердце задело и раздосадовало высокомерие главаря чародеев, когда тот дерзко, смеясь и богохульствуя, дал себе отрубить голову. Тут идет доктор Фауст к столу, где стоял сосуд с лилией, берет нож, замахивается на цветок и перерезает стебель пополам, так что никто этого не видел. Когда же заметили колдуны беду, превратилось все их искусство в ничто, и уж не могли они прирастить своему товарищу голову. И злодей этот должен был умереть в грехах и погибнуть, чем обычно и платит дьявол всем, кто ему служит, и так он с ними разделывается. И никто не знал из чародеев, как это все случилось со срезанным стеблем, и не могли догадаться, что это сделал доктор Фауст.
180
Стр. 589.
181