Выбрать главу
*

Музыка естественным образом связана с темой звука из-за перегородки. В самых древних сказаниях можно найти эту тему настороженного подслушивания, признания, нечаянно услышанного сквозь ткань драпировки в датских замках[25], или через стену в Риме, в Лидии, или через тростниковую ширму в Египте. Можно допустить, что слушание музыки заключается не столько в том, чтобы отвлечь человеческий дух от звукового страдания, сколько в том, чтобы попытаться воссоздать врожденную, животную чуткость. Характерная черта гармонии состоит в возрождении звукового любопытства, исчезающего, как только мы получаем в дар от природы связную, четкую речь.

*

Первые годы V века, Рим. Апронения Авиция[26] пишет письмо, которое начинается словами «Раепе evenerat ut tecum…»[27], и говорит в одном месте о том, как глубоко потряс ее «волнующий звук рожка с игральными костями, когда его встряхивают». Затем она переходит к другим темам. Бывают шумы, которые «взыгрывают» в каждом из нас. И хотя Апронения принадлежала к партии язычников, ее связывали с Пробой (патрицианкой, исповедующей христианство, которая отворила ворота Рима воинам-готам Алариха[28]) и с Паулой (святой Паулой[29]) чисто человеческие и клиентские[30] отношения. Одно из полотен Клода Лоррена, находящееся в мадридском музее Прадо и названное «Отплытие святой Паулы из Остии»[31], дает представление о внешности Апронении, которая стояла в 385 году на пирсе Остии рядом с Евстохией[32], сопровождавшей святую Паулу в море.

Море безбурно. Небосвод изливает на землю потоки дневного света, и тот размывает, попутно увеличивая, формы, на которые ложится. Всё безмолвствует перед островом, где путников подстерегают сирены[33].

*

Сирены — это Апронения, Евстохия, святая Паула.

*

В каждой любимой музыке есть толика ее прошлого, добавленная к самой музыке. Такая mousikè, в чисто греческом смысле, добавляется к самой музыке. Это подобие «добавленной музыки» сбивает землю с пути, заставляя ее изойти криками, от которых мы страдали, даже не умея их назвать, даже не в силах определить их источник. Эти звуки — невидимые, никогда не знавшие видимости, — блуждают в нас. Древние звуки, которые нас преследовали, когда мы еще были незрячими. Когда еще не умели дышать. Не умели кричать. Но уже слышали.

*

В редчайшие мгновения музыку можно определить как нечто менее звучное, чем звук. Нечто, связывающее всё, что шумит. (Иначе говоря: обрывок связанного звучания. Обрывок звука, в котором ностальгия стремится замереть в настигнутом и постигнутом. Или еще более простой monstrum[34]: это отрывок семантического звучания, лишенный смысла.)

*

То, что подразумевают понятия pavor, terror[35] в воспоминаниях, свидетельствует, что детства не исправишь и что эта его неисправимость стала расширяющей, яростной и созидательной. Мы можем только ворошить эти «семантические, неопределимые» залежи, эти асемические семы[36]. Мы можем только заставить их стонать, как стонем, ощупывая рану, чтобы понять, насколько она опасна. Как стонем, вытаскивая из багровых краев раны нити швов, которые гниют и заражают кровь.

Шрам детства, как и то, что предшествовало ему, как и то, что изливается в ночном звуке, станет его плоской энцефалограммой[37].

*

Гораций нигде ни разу, ни единым словом не помянул свою мать. Из свидетельств Бария[38], Мессалы[39], Мецената[40], Вергилия известно, как трудно было заставить его говорить. Речь его была сбивчивой, он то и дело запинался. В своем «Послании к Пизонам»[41] Гораций писал:

Segnius irritant animos demissa per aures

Quam quae sunt oculis subjecta fidelibus.

Отец Санадон[42] предпочел перевести это двустишие философски-спокойной сентенцией в прозе:

«То, что поражает наш слух, воздействует куда меньше, чем то, что поражает зрение».

Феофраст[43], напротив, утверждал, что самый широкий путь страстям открывает именно акустическое восприятие. Он говорил, что зрение, осязание, обоняние и вкус доставляют человеческой душе куда менее сильные потрясения, нежели те, коими нас волнует слух, — «громы и стенания».

Видимые сцены повергают меня в оцепенение и обрекают на молчание, которое само по себе есть песнь беззвучия. Я страдал от немоты: это песнь безмолвия. Это танец, где люди мерно качаются взад-вперед. Или где голова вращается из стороны в сторону. Безмолвие — ритмично.

вернуться

25

Намек на сцену из «Гамлета», где Полоний, спрятавшись за портьерой, подслушивает признания принца.

вернуться

26

Апронения Авиция — героиня романа П. Киньяра «Записки на табличках Апронении Авиции», римская патрицианка.

вернуться

27

Лат. «Едва не случилось с тобой…»

вернуться

28

Аларих (376–410) — вождь и первый король вестготов.

вернуться

29

Паула Римская (347–404) — римская аристократка, одна из создательниц женского монашества, корреспондентка и покровительница Иеронима Стридонского.

вернуться

30

В Древнем Риме клиентские отношения, т. е. отношения между клиентом и патроном (покровителем) — основная форма зависимости свободных людей, выполнение обязательств перед патроном.

вернуться

31

Клод Лоррен (1600? 16047-1682) — французский художник. Упомянута картина 1639 г. Остия — ныне Остия-Антика (Ostia Antica) — римский город в устье Тибра, главная гавань Древнего Рима.

вернуться

32

Евстохия (7-418/419) — одна из дочерей Паулы, монахиня.

вернуться

33

См.: Гомер, Одиссея, ХИ, 45 слл.

вернуться

34

Лат. пример, предзнаменование.

вернуться

35

Pavor, terror (лат.) — боязнь, страх.

вернуться

36

Сема (лингв.) — единица смысла. Асемические семы — ничего уже не значащие единицы значения, например, «аааа» как крик.

вернуться

37

Устаревший термин, означающий низкоамплитудную энцефалограмму без значительных колебаний; метафора забытья.

вернуться

38

Луций Варий Руф (74–14 до н. э.) — римский трагик из круга Мецената, редактор «Энеиды» Вергилия.

вернуться

39

Марк Валерий Мессала Корвин (64–13 до н. э.) — крупный римский государственный деятель, оратор, покровитель поэтов.

вернуться

40

Гай Цильний Меценат (ок. 70 — 8 до н. э.) — римский военачальник, приближенный императора Октавиана Августа, покровитель искусств и эпикурейской философии.

вернуться

41

Стихотворное письмо Квинта Горация Флакка к аристократам Пизонам, начинавшим свой путь в литературу, о композиции и стиле поэзии, особенно драматической, часто цитируется как «Искусство поэзии». (пер. М.Л. Гаспарова):

…то, что дошло через слух, всегда волнует слабее,

Нежели то, что зорким глазам предстает необманно.

вернуться

42

Ноэль-Этьен Санадон (1676–1733) — богослов-иезуит, поэт и переводчик; его перевод Горация долгое время считался каноническим.

вернуться

43

Феофраст (или Теофраст, прозвище означает «богоречивый») (ок. 371–287 до н. э.) — ученик Аристотеля, естествоиспытатель и теоретик музыки.