- Я и мое счастье, - сказала она в этот раз. Вероника радостно улыбнулась, сидящая рядом девочка криво глянула на нее. – Примените свое воображение!
Дети наперегонки схватили бумагу и карандаши.
Минут через двадцать кулачки Вероники были измазаны во все цвета радуги: синий, зеленый, желтый… Ее рисунок мало чем отличался от творений остальной группы; работы представляли собой малышей, держащих за руки родителей; под глядящим с неба солнцем из травки вырастал дом, иногда – автомобиль. Вероника одела маму в платье, покрытое разноцветными цветами; папе подрисовала бороду.
В конце занятий мать представляла на обсуждение творения всех учеников.
- А вот это работа вашей новой соученицы! – громко сказала она. Вероника покраснела от гордости, раздались шорохи. – Поглядите, Вероника воспользовалась воображением. Кто может мне сказать, что есть на этом рисунке?
- Вероника, мама и папа! – вырвался вперед какой-то мальчишка.
Смех.
- Именно, - акцентировала мать. – Вероника применила воображение. Она, не имея папы, показала, что папа у нее может быть, поняли? Вероника воспользовалась воображением, и теперь она счастлива!
Вероника еще сильнее покраснела. Какой-то мальчик шепнул: "Нет папы?", а другие дети стали скандировать: "Си-ро-та, си-ро-та!". "Что, папу себе придумала?", - спросила девочка в синем фартучке. Мальчик справа ущипнул Веронику за руку: "А тебя тоже придумали?". "Пани учительница, она ничего не говорит! Вы должны ее наказать!". Им ужасно хотелось увидеть, как их соученица получает солидную взбучку, насколько ей неприятно. Только Вероника не расплакалась; она сидела, веря, что если сейчас признается, что здесь ее нет, то тут же провалится под землю.
Через несколько часов трахания с Фотошопом шерсть шимпанзе пропала, у блузки не стало лишних складок и случайных заломов.
Перед самым возвращением матери на Бемове[2] разгулялась настоящая метель; в окошки комнатушки Вероники бились комья серо-белой массы и дробины града. Из окна их клетушки на восьмом этаже расстилался вид на детскую площадку и остановку транспорта, на небо цвета стылого какао; далекий и одинокий автобус сделал несколько поворотов и остановился в грязи. Через мгновение из него вышла похожая на мешок с картошкой особа в пуховике и шапке с веселым помпоном; мать тащила тяжелые сумки. Явно убирала где-то неподалеку от Бедры[3] и решила закупиться там жратвой, подумала Вероника с отвращением: купить хавки, чтобы набить пузо, и откормиться, чтобы потолстеть. Мать поскользнулась и упала.
Вероника уселась за столом и начала интенсивно натирать кулачками веки. Мать не стала вызывать через домофон, раздался скрежет проворачиваемого в замке ключа.
- Вероника! – позвала мать из прихожей. Тихий вздох; отзвук застежки-липучки на сапогах. – Вероника, иди сюда и помоги!
Растирание, растирание, пока глазки не сделаются совершенно красными. На листок упало несколько слезинок. Вероника еще прибавила слюны, втирая ее в бумагу.
- Вероника! – Мать с размаху открыла дверь. – Не могла бы ты мне помочь? Вероника… Веронюся, что стряслось, моя радость?
Съежилась, коленки под подбородок.
- Это безнадежно, - шепнула Вероника и шмыгнула носом. Почему? А просто от кого-то здесь ужасно воняет. Похоже, кто-то здесь страшно вспотел, выскабливая кому-то чужому полы, правда? – Никогда меня не возьмут.
Мать еще не сняла большого ей пуховика, еще не надела домашние тапочки. Мокрые носки: фу, ну и гадость. А руки? Неужели забыла сегодня перчатки? Красные ладони; когда мать их сжимала, паутина пересохшей кожи трескалась, из нее текли тонкие струйки крови, засыхая потом в вишневые дробинки, твердые, словно камешки на пляже.
- Да что ты такое говоришь, дорогуша! – разжалобилась мать и прижала Веронику, притянула ее к своему животу.
Ну, что за запах? – подумала Вероника.
- Я написала СиВи… - начала она.
- Это по тому объявлению, что я для тебя нашла? – с улыбкой подхватила мать.
- Да… - промямлила Вероника. – Только хорошо не вышло.
Уборщица: Пани Швабра. Пани Половая тряпка вытянула губы клювиком.
- Да наверняка все вышло хорошо, - утешила она дочку. – Не надо так все принимать к сердцу!...
- Помоги мне, - шепнула Вероника.
Мать свалилась на диван. Джинсы ее были ей коротковаты, и когда она закинула ногу за ногу, Вероника увидела ее прикрытые носками щиколотки. Я хорошо вижу, у пани тут волосы? На щиколотках? Пани лохматая? Да кто бы пожелал слизывать с вас мед?
3
Бедра = Бедронка (Biedronka – Божья Коровка) – сеть польских продовольственных супермаркетов для небогатых покупателей.