Изношенный двигатель, чихнув напоследок, резко заглох. С шумом хлопнули измятые двери с мутными, в разводах стеклами, выпуская на морозный воздух троих мужчин. Двое из них были еще относительно молоды, не старше тридцати, третьему можно было дать под шестьдесят. Все трое словно сошли с одного конвейера по выпуску бродяг: неряшливо-затасканные, поблекшие, словно жизнь высосала из них все соки и краски. Они смахивали на несвежие носки – штопаные-перештопаные, заскорузлые от пота и грязи, которые вызывают желание поскорее отправить их в мусорное ведро. Лица приехавших огрубелые, темные, как старый воск, с ранними морщинами и тронутые колючей щетиной.
Один из молодых вынул из кармана длинный ключ, потемневший от времени.
– Давай ты сам, Сапог, – проговорил он, улыбаясь щербатым ртом. – Типа, с возвращением.
Он указал на расчищенный пятачок возле ворот гаража. Снежные завалы у других боксов превышали человеческий рост, с крыш исполинскими сталактитами свисали молочные сосульки.
– Это, типа, я вчера специально весь день ишачил, – похвастался щербатый. – Убирался перед твоим приездом…
– Молодец, Леха, – равнодушно отозвался Сапог. Покрутив ключ в заскорузлых, желтых от въевшегося никотина пальцах, он задрал голову, уставившись на толстый провод, тянущийся от крыши гаража. – Гляжу, и свет внутри остался? Как в старые добрые времена?
– А то, – самодовольно подобрался Леха. – Все как в лучших номерах Парижа!
– Ну, тады давай внутрь. Данилыч, тащи горчиловку[1] и хавчик! – обратился Сапог к пожилому мужчине и, с хлюпаньем вытаскивая из снежной жижи ноги, обутые в стоптанные казаки, зашагал к воротам.
Пока Данилыч, сопя и кряхтя, вытаскивал из багажника наполненные провиантом и алкоголем пакеты, Сапог ковырялся с замком.
– Не идет, – резюмировал он, хмуро сдвинув брови. – Не хочет, сука, с девственностью расставаться.
Леха, стоявший за спиной приятеля, закудахтал от смеха.
Сапог обернулся, смерив приятеля холодным взором.
– Че ты ржешь? Помоги.
– Дык, давай туда водки плеснем, – с готовностью предложил Леха. – Разогреется.
Сапог покачал головой.
– Я водку сегодня пить буду, а не брызгать на замки. Газета есть? Или бумажка хоть какая?
После недолгих поисков на заднем сиденье отечественного внедорожника была обнаружена замызганная рекламная газета, и с помощью зажигалки Сапог превратил ее в маленький факел. В ледяном воздухе, бестолково кружась, поплыли черные хлопья пепла. Наконец замок достаточно прогрелся, и мужчины не без труда открыли ворота. Леха тут же прильнул к электрощиту, завешанному лохмотьями паутины, что-то звонко щелкнуло, и спустя мгновенье гаражное помещение озарилось тусклым светом.
Гремя тяжелыми пакетами, Данилыч зашел внутрь последним, и Сапог с лязгом закрыл дверь изнутри.
– Я летом сверху надстройку сделал, Сапог, – снова заговорил Леха. – Типа, как его… Пед… Пон… бля, забыл. Как-то по-пиндосски называется…
– Пентхаус? – подсказал Сапог, и Леха радостно заулыбался, кивая, словно китайский болванчик. Он торопливо пробрался мимо беспорядочно наваленного хлама, оказавшись у еще одной массивной деревянной двери, обитой потрескавшимся дермантином.
Освещение во втором боксе было куда ярче. Впрочем, и царящая внутри обстановка больше вызывала ассоциацию с жилой комнатой, нежели с собственно гаражом. Пусть запущенной и неухоженной, но все же комнатой, в которой вполне можно было существовать, даже в холодное время года. У стены старая, продавленная тахта, рядом, между ней и деревянным ящиком, втиснут заляпанный жиром мини-холодильник. На ящике высился исцарапанный телевизор «Сокол». На густом слое пыли, облепившем экран, был неуклюже нарисован женский половой орган.
– Че еще за Ван Гог выискался? – скривился Сапог. – Хоть бы реализму добавили, что ли.
Виновато мигая, Леха прямо ладонью стер похабное творчество, размазав пыль по экрану.
– И кстати. Че тут смотреть, антенны все равно нет, – заметил Сапог, снова глянув на телевизор.
Наклонившись куда-то за ящик, Леха выудил не менее запыленный DVD-проигрыватель. Сдунув с него пыль, он с гордостью поставил его рядом с телевизором.
– Работает? – недоверчиво поинтересовался Сапог.
– А то.
С этими словами Леха ловко размотал удлинитель и, сунув штекер в переходник, включил кнопку. Через несколько минут экран вспыхнул мерцающим синим цветом.
– И диски есть, – добавил Леха, подключая к телевизору шнур.
Сапог уселся на заскрипевшую тахту. Он перехватил взгляд Данилыча, который поставил пакеты на перевернутый кабельный барабан, служивший в небольшой хибарке столом.