Выбрать главу

Необычайныя приключенія Тартарена изъ Тараскона

Романъ Альфонса Доде

En France, tout le monde est un peu de Tarascon.[1]

ПЕРВЫЙ ЭПИЗОДЪ

Въ Тарасконѣ

I

Садъ съ гигантскимъ боабабомъ

Я никогда не забуду моего перваго визита Тартарену изъ Тараскона; съ тѣхъ поръ прошло лѣтъ двѣнадцать или пятнадцать, а я вспоминаю его такъ живо, будто это вчера было. Неустрашимый Тартаренъ жилъ тогда въ третьемъ домѣ отъ въѣзда въ городъ по Авиньонской дорогѣ. То была хорошенькая тарасконская вилла съ садомъ и палисадникомъ, съ балкономъ, съ чистыми бѣлыми стѣнами и зелеными занавѣсками, а передъ ея дверью вѣчно толклась, кувыркалась и прыгала толпа маленькихъ савойяровъ. Снаружи домъ ничѣмъ особеннымъ не выдавался и никому не могло придти въ голову, что подъ его кровлей за простыми бѣлыми стѣнами живетъ герой. Но стоило только войти, чтобы понять, кого загнала судьба-злодѣйка въ это болѣе чѣмъ скромное жилище. Отъ подвала до чердака — все въ немъ было геройскимъ, даже садъ.

О, въ Европѣ не найти ничего подобнаго саду Тартарена! Нѣтъ въ немъ ни одного туземнаго дерева, ни одного европейскаго цвѣтка, — сплошь все экзотическія растенія: каучуковое дерево, тыквенное дерево, хлопчатникъ, кокосовая пальма, манговое дерево, бананъ, пальмы, боабабъ, смоковницы, кактусы, музы, — совсѣмъ Африка, настоящая центральная Африка, тысячъ за десять лье отъ Тараскона. Само собою разумѣется, что все это было не въ натуральную величину: такъ, кокосовыя пальмы были не крупнѣе свеклы, а боабабъ, гигантскій боабабъ, росъ въ горшкѣ изъ-подъ резеды; но дѣло тутъ не въ величинѣ. Для Тараскона хорошо было и это, и городскіе обыватели, удостоивавшіеся чести полюбоваться тартареновскимъ боабабомъ въ воскресенье, возвращались по домамъ преисполненными удивленія.

Послѣ этого, конечно, понятно, какое волненіе я долженъ былъ испытывать, проходя черезъ этотъ садъ въ первый разъ. Но это волненіе ничто въ сравненіи съ чувствомъ, охватившимъ меня, когда я вступилъ въ жилище героя. Его кабинетъ, — одна изъ диковинокъ города, — находился въ глубинѣ сада противъ боабаба. Представьте себѣ большую залу, отъ пола до потолка увѣшанную ружьями и саблями; тутъ было оружіе всѣхъ странъ и народовъ: карабины, винтовки, мушеетоны, корсиканскіе ножи, каталонскіе кинжалы, кинжалы-револьверы, ятаганы, кривые малайскіе ножи, кистени, готтентотскія дубины, мексиканскія лассо, — и чего-чего только не было. Надо всѣмъ этимъ, какъ бы для вящаго устрашенія посѣтителя, зловѣщимъ блескомъ сверкала звѣзда изъ клинковъ сабель, шпагъ, штыковъ и стволовъ… Успокоительное впечатлѣніе производили, однако же, образцовый порядокъ и чистота, царившіе надъ всею этою смертоносною коллекціей. Все было прилажено въ своему мѣсту, вычищено, вытерто, снабжено ярлыкомъ, точно въ аптекѣ; кое-гдѣ виднѣлись добродушныя надписи:

Отравленныя стрѣлы, — не дотрогивайтесь!

Или:

Осторожнѣе, — заряжено!

Не будь этихъ надписей, кажется, ни за что въ мірѣ я не вошелъ бы сюда.

Посреди кабинета стоялъ столъ, а на немъ графинчикъ рома, кисетъ съ турецкимъ табакомъ, Путешествія капитана Кука, романы Купера, Густава Эмара, Охотничьи разсказы, Наставленія для охоты за медвѣдями, Руководство для охоты съ ястребомъ, для охоты на слоновъ и т. д. И, наконецъ, передъ столомъ сидѣлъ человѣкъ, лѣтъ сорока-сорока пяти, небольшаго роста, толстый, коренастый, въ рубашкѣ и фланелевыхъ кальсонахъ, краснолицый, съ коротко остриженною густою бородой и огненными глазами. Въ одной рукѣ онъ держалъ книгу, другою потрясалъ въ воздухѣ огромною трубкой съ желѣзною крышвой. Онъ читалъ какую-то преужасную повѣсть объ Охотѣ за скальпами и при этомъ оттопыривалъ нижнюю губу, дѣлалъ страшное лицо, сообщавшее мирной фигурѣ благополучнаго тарасконскаго обывателя такой же видъ безобидной свирѣпости, какой имѣла вся обстановка его дома.

Этотъ человѣкъ и былъ самъ Тартаренъ, — Тартаренъ изъ Тараскона, — неустрашимый, великій, ни съ кѣмъ несравнимый Тартаренъ.

II

Общій взглядъ на богоспасаемый городъ Тарасконъ. — Охота по-фуражкамъ

Въ то время, о которомъ я вамъ разсказываю, Тартаренъ еще не былъ тѣмъ, чѣмъ онъ сталъ потомъ, — не былъ великимъ Тартареномъ, популярнымъ на всемъ югѣ Франціи; однако, уже и въ то время онъ былъ первымъ человѣкомъ, королемъ Тараскона. Вотъ какъ достигъ онъ своего значенія. Прежде всего надо сказать, что въ Тарасконѣ всѣ поголовно охотники. Страсть въ охотѣ можно считать врожденною каждому тарасконцу, развивавшеюся съ тѣхъ поръ, какъ миѳологическое чудовище Тараскъ свирѣпствовало въ сосѣднихъ болотахъ и жители ходили на него облавой. Давненько это было. Теперь же по воскресеньямъ все населеніе Тараскона, способное носить оружіе, облекается въ патронташи и ягдташи, забираетъ ружья, собакъ всякаго вида и наименованія и отправляется за городъ при звукахъ охотничьихъ роговъ. Видъ восхитительный. Къ несчастію, дичи нѣтъ, — хоть шаромъ покати, ни признака дичи. Какъ ни глупа дичь, но, въ концѣ-концовъ, и она сообразила, что тутъ ей не сдобровать. На пять лье кругомъ Тараскона всѣ норы, логовища и гнѣзда давнымъ-давно опустѣли. Нѣтъ, какъ говорится, ни пера, ни шерстинки. А, между тѣмъ, какъ привлекательны для всякой дичи красивые тарасконскіе холмы, благоухающіе миртами, лавандою и размариномъ, какъ соблазнительны расположенные по берегамъ Роны виноградники съ ярко блестящими мускатными гроздьями! Да, все это чертовски заманчиво, не будь тутъ Тараскона, пользующагося самою дурною славой въ мірѣ пернатыхъ, грызуновъ и хищныхъ. Даже пролетныя птицы отмѣтили Тарасконъ краснымъ крестомъ на своихъ маршрутахъ, и дикія утки, летящія на сѣверъ и обратно, какъ-только завидятъ колокольни города, такъ начинаютъ кричать во все горло: «Вотъ Тарасконъ! Вотъ Тарасконъ!» — и сворачиваютъ въ сторону, предпочитая сдѣлать крюкъ.

вернуться

1

Всякій французъ немного тарасконецъ.