Я считаю, что это утверждение необходимо перечитать минимум два раза, и тогда (по крайней мере, так случилось со мной) оно непременно вызовет отклик, в котором неверие смешаются с изумлением и восторгом. Неужели такое возможно? Если утверждение Жакото истинно, ценность его открытия сравнима с изобретением вечного двигателя. Получается, каждый из нас может научить другого всему, чему угодно! В рамках привычного нам процесса обучения само собой разумеется, что учитель знает предмет. И, конечно же, никто не может знать всего на свете. А здесь нам предлагают способ приобретения безграничных новых знаний!
Но как? Как неграмотные родители могут научить ребенка читать? Мы должны понять, что «не знать» и «быть глупым» – не одно и то же, пишет Жакото. В основе его философии лежит понятие о «равном интеллекте», согласно которому интеллект безграмотного крестьянина, знающего все о выращивании сельскохозяйственных культур, ни в чем не уступает интеллекту хорошего адвоката или ученого. Их интеллекты не просто равны; Жакото утверждает, что, разбираясь в чем-то одном, вы автоматически разбираетесь во всем, так как одно-единственное знание доказывает, что вы способны овладеть другими (Жакото считал, что способность человека овладеть родным языком является достаточным доказательством). Поэтому учителя можно назвать невежественным лишь в контексте того, чему он учит. Хороший учитель, даже обладая «нужным» знанием, способен дистанцироваться от этого знания. Он передает ученикам не свое знание.
Так что же делает учитель и как стать хорошим учителем? Рансьер отвечает на этот вопрос в довольно живописных терминах:
Он велит им [ученикам] зайти дальше в чащу леса, а потом рассказать, что они там увидели и что думают об увиденном[4].
Другими словами, хороший учитель поощряет учеников давать собственную интерпретацию собственных открытий. Его задача – помочь ученику, если тому не хватает силы воли (а не интеллекта) и учение кажется непосильно трудным делом. Учитель должен следить, чтобы ученики не отвлекались. Таким образом он обеспечивает процесс обучения, но никак не результат. Учитель-невежда не хочет знать о том, какое знание в итоге приобретет ученик касательно того или иного феномена. Мастерство учителя заключается в том, чтобы помочь ученику узнать то, чего он сам, возможно, не знает.
А теперь давайте представим, что все это относится не только к педагогам, но и к руководителям. По моему мнению, радикальную теорию Жакото о роли учителя можно трансформировать в не менее радикальную и перспективную теорию о роли руководителя. Для начала необходимо понять, что так же, как любой из нас может быть учителем и учеником, любой может быть ведущим и ведомым. То, что лидерские качества свойственны какой-то особой категории людей и недоступны остальным, – неправда.
Далее нам нужно понять, какую роль играют знания в становлении руководителя. Все мы тратим неимоверные усилия на приобретение интеллектуального багажа. Так что же делать с нашим ценным опытом, накопленным с большим трудом? Как быть с профессионализмом? Неужели эта теория призывает меня отбросить все это и стать невеждой, спросите вы?
Тут я повторю, что невежество, незнание, о которых идет речь, не равноценны обычной глупости, которая проявляется, например, в том, что человек отрицает вред курения или не может показать Небраску на карте США. Естественно, всем хочется, чтобы их руководители хорошо разбирались и ориентировались в своей профессиональной сфере, имели представление о прошлых и нынешних разработках в рамках своей дисциплины и даже были в целом эрудированными людьми. Чтобы направить людей в ту самую «лесную чащу», о которой говорил Рансьер, нужно обладать знаниями в самых разных областях. Высокопоставленным политикам и руководителям не надо «забывать» обо всем, что они знают. От них требуется лишь дистанцироваться от собственных знаний в момент «начала поисков», – другими словами, в тот момент, когда они сделают первый шаг в будущее. Они должны быть готовы к прыжку в неизвестность, где на знания полагаться уже нельзя, как нельзя и предсказать исход. Предсказывая, мы лишаем себя возможности сделать новое открытие.
Каким образом знания и осознанное неведение приводят к созданию нового? Вспомним одного из величайших новаторов всех времен – Людвига ван Бетховена. Можно ли сказать, что он был «невеждой», когда писал симфонию? Разумеется, для написания симфонии необходимо было обладать обширными знаниями. Например, Бетховен должен был понимать технические возможности всех инструментов оркестра, в совершенстве владеть техникой написания музыки в классическом стиле своей эпохи, а также предыдущих эпох. Все это входило в программу обучения композиторов: они должны были освоить «музыкальный язык». Однако разница между Бетховеном и другими композиторами не в том, что он превосходил их знанием этих основных техник, а в его способности шагнуть за пределы этого знания и добиться столь непредсказуемого результата, чтобы самому удивиться. Он сделал это, несмотря на реакцию профессионалов (один из его коллег говорил, что ему «пора в сумасшедший дом»). В начале работы у Бетховена, несомненно, был замысел, и тем не менее он искал неизвестное и не знал, куда заведет его процесс. Он экспериментировал, писал и переписывал много раз, пока произведение не принимало законченный вид.