Он знал, пирамида рухнет, из её останков не раз попытаются с грехом пополам соорудить новую. Так было всегда. И эту тенденцию не сломить, если только не перестрелять безумных архитекторов и полупьяных каменщиков. А на это никто идти не хотел.
Новый Генсек, чью кандидатуру одобрила сам Маргарет Тэчер, а Громыко согласовал с кем-то в Вашингтоне, затеял перестройку пирамиды. А людская масса под ней уже забурлила, как перезревшая квашня. В кругах элиты режима стихийно возник нездоровый интерес к массажисткам-экстрасенсам, ясновидящим, толкователям карт Таро, тантра, агни и просто йогам, астрологам и уфологам. Мода хлынула на нижние этажи, как вода из прохудившегося унитаза. На газетных полосах, в радио и телеэфире вдруг замелькали «масоны», «тайные ордена», «Бильдельбергский клуб», «Бнай Брит». Появились толкователи эзотерической символики сталинских высоток и государственной атрибутики СССР. Салин хохотал до слёз, когда родной ЦК выступил учредителем шизофренической газетёнки с претенциозным названием «Голос Вселенной». А что оставалось делать? Только смеяться, сам же и разбудил эту волну!
Пока Генсек с проамериканской кличкой «Горби» гробил пирамиду власти и будоражил ложной вольностью толпу, в чрезвычайно узком кругу было принято решение работать на перспективу. Никакой чрезвычайщиной пирамиду СССР уже было не спасти. Попытаться стоило, но лишь как способом уйти в тень, громко хлопнув дверью. Самым разумным посчитали набраться терпения и, не спеша и не оглядываясь на суетящихся у оказавшегося без присмотра корыта власти, закладывать фундамент новой пирамиды.
И тут под различными личинами, под различными предлогами через границы хлынули, как гастарбайтеры на стройку, иноземные «вольные каменщики», «мастера» и «магистры». Каждый со своим проектом пирамиды, своим уставом и сметой работ. Почувствовав сладостный запах зелёных банкнот, многие из отечественных строителей бросились записываться в разнорабочие, подмастерья и прорабы грядущей стройки века. Партбилеты пока не сдавали. Наоборот, хлынули в парткомы, записываться в «горбачёвский партнабор».
Система Контроля трещала по швам. Но это только казалось. Просто временно ослабили удела. Ждали подхода настоящих, готовя и перепроверяя условия предстоящего агремана.
И тогда, так же, во сне-полубреде, Салина посетила догадка: а вдруг в слепоте полной власти и тотального контроля они просмотрели настоящих, но своих.
Стоило только допустить, что масса только с высоты пирамиды кажется киселём, что внутри она таит жёсткую кристаллическую решётку, что из неё она куёт стержни, прошивающие очередную привнесённую из-за рубежа пирамиду власти, и что только эти стрежни даруют пирамиде устойчивость и целостность, стоит изъять их, и уже ничто не спасёт государственную пирамиду от краха.
Смутная догадка стала основой широкомасштабной операции. Тогда-то он благословил проклятущее карьерное ремесло. Разве смог бы он, уподобившись оставленным за спиной чистоплюям, погоревшим выскочкам и сломавшимся слюнявым идеалистам, мечтать получить в свои руки такое дело и такой аппарат. Сотни вышколенных сотрудников была в его полном распоряжении. Несколько звонков, пару инструктивных бесед с нужными людьми — и завертелось колесо розыска.
Тогда ещё можно было работать. Пятое Управление КГБ ещё исправно ловило мышей. И партвзносы платились исправно. А в головах оперов ещё не поселилось «новое мышление».
Те, кому полагалось прочесали читательские абонементы в основных библиотеках двух столиц и вычислили по нужным книгам нужных людей. Другие прочесали поднадзорные им научные, околонаучные, псевдонаучные и совсем уж запредельно-заумные круги и кружки. С литераторами, как и ожидалось, вышла одна маета. Помучившись с адептами соцреализма, опера выдали лишь два имени. Не больше десятка дали поклонники других «измов». Так же неожиданно как были заведены, неожиданно были свёрнуты все «конторские» ДОРы.[15]
Вычисленные по ним люди в стукачи не годились. Не тот материал. В диссидентуре не марались. В свой круг чужаков практически не допускали. Да и не прижились бы они там. Мало было за ночь пролистать «Архипелаг» или научиться шамкать, как Генеральный секретарь, и уметь дословно воспроизвести очередную сводку новостей «Голоса Америки». Туда шли, притягиваясь взаимной силой тяжести, как планеты-гиганты, люди иного масштаба. Долго, непостижимо для малых долго, сближались, узнавая себе подобных по едва заметным намёкам в научных трудах, едва обозначенному интересу, странной цитате из редкой книжечки малоизвестного автора вдруг вкраплённой в диссертацию ученика.