А дальше в море лежит остров; он богат травами и посвящен Сатурну. Столь неистовы его природы силы, что если кто, плывя мимо него, к нему приблизится, то море взволнуется у острова, сам он сотрясается, все открытое море вздымается, глубоко содрогаясь, в то время как остальная часть моря остается спокойной, как пруд (quatiatur ipsa et omne subsiliat salum alte intremescens cetero ad stagni vicem pelago silente).[11]
Можно с уверенностью сказать, что финикияне были далеки от того, чтобы совершать все те значительные мореходные подвиги, которые им приписывались раньше и часто приписываются теперь. Делалось это, чтобы объяснить некоторые примечательные факты из истории торговли, главным образом появление задолго до Гомера северного янтаря в Средиземноморье. Теперь мы знаем, что предполагавшиеся прежде регулярные морские торговые рейсы финикиян к Северному и Балтийскому морям, то есть в страны олова и янтаря, в Норвегию, Индию и т.д. должны расцениваться как чистейшая фантазия. Финикияне, по-видимому, плавали и вели торговлю в основном лишь в тех водах, которые еще до них исследовали критяне, египтяне и, возможно, карийцы.[12]
Мореходство начало развиваться у финикиян только в XV в. до н.э., когда приближалась к концу эпоха морского владычества Крита. Лишь при [65] Тутмосе III (1501—1447 гг. до н.э.) впервые упоминается о захвате нескольких финикийских кораблей.[13] Впрочем, в этом сообщении одновременно говорится, что финикияне не смогли переправить через море войско фараона и египтяне были вынуждены сами справиться с этой задачей.[14] Финикияне, видимо, без необходимости или специального задания (см. гл. 9) вообще никогда не посещали незнакомых берегов и морей. И они, пожалуй, были далеки от того, чтобы проявлять исследовательский интерес, в отличие от их дочерней колонии Карфагена, который в этом отношении кое-чего достиг (см. гл. 10 и 11). Финикияне действительно были хорошими моряками, лучшими в 1200—500 гг. до н.э., однако в блеске гомеровских поэм они предстали в слишком выгодном свете. В настоящее время можно утверждать, что в Атлантический океан финикияне проникали недалеко за Гибралтарский пролив. На протяжении многих веков крайней целью их путешествий на запад был город Тартес, достигший расцвета благодаря своим богатым запасам металлов. Под названием Таршиш этот город часто упоминается в библии. Для торговли с Тартесом финикияне в XII в. до н.э. основали Гадес (Кадис), старейший из всех современных городов Европы. Постепенно они создали между двумя городами морской путь, на отдельных этапах которого основали колонии. На этом пути важными колониями были город Утика, возле устья Баграды, основанный, по данным Мейера,[15] в 1101 г. до н.э., и Карфаген, построенный в 814 г. до н.э.
И вот во время своих плаваний в Гадес или, если прав Диодор, путешествуя вдоль побережья Марокко, финикияне якобы были однажды отнесены непогодой в океан и обнаружили там большой остров на расстоянии «нескольких дней пути». Согласно исследованиям Банбери,[16] это могла быть только Мадейра. Такое предположение превращается в уверенность, если для толкования скупых указаний Диодора привлечь подробные сведения Аристотеля. Лесистость, плодородие, реки — все это описание прекрасно подходит теперь, как подходило и в древности, к вновь открытому в XIV в. итальянцами, а в 1419 г. португальцами острову Мадейре и только к нему одному.[17] Еще до Банбери Мюлленгоф подчеркивал, что вряд ли приходится сомневаться в «раннем» знакомстве финикиян с группой Мадейры и с частью [66] Канарских островов.[18] Вивиен де Сен-Мартен писал даже о «достоверном» знакомстве финикиян с Канарскими островами.[19]
Несмотря на это, некоторые исследователи сомневались в том, действительно ли древние народы знали Канарские острова и Мадейру. Ведь эти группы островов на протяжении целого тысячелетия — с III по XIII в. — были совершенно неизвестны, если не считать нескольких упоминаний их названий у Птолемея. Такие сомнения совершенно необоснованны. Еще Гумбольдт неоднократно указывал, что Мадейра, Тенерифе и другие острова Атлантического океана упоминаются в древних литературных источниках.[20] Но не только приведенные выше цитаты из античных авторов свидетельствуют о том, что сведения об упомянутых островах имелись уже со времен Гомера. Можно привести еще много других примеров из древних трудов.[21]
10
Там же, песнь I, стихи 51-54. О географическом значении этих стихов и о том, что Иделер и Гумбольдт считают «древний Атлант» Пиком Тенерифе, см. R. Неnnig, Die geographischen Eleniente des homerischen Epos, Leipzig, 1934, Кар. 10 (Atlas), S. 53 (и след.).
11
Pуфий Фест Авиен, Морские берега (Описание морского берега Испании), стихи 164-171. [См. также М.С. Боднарский, указ. соч., 1953, стр. 326; «Вестник древней истории», 1939, № 2, стр. 227-237. Авиен Руфий Фест (вторая половина IV в. н.э.) — римский писатель, автор географических произведений «Описание вселенной» и «Морские берега». Отрывки из его произведений в переводе В.В. Латышева см. также «Вестник древней истории», 1949, № 4, стр. 237-243. —
12
Карийцы — жители Карии, занимавшей юго-западную часть полуострова Малая Азия. —
13
А. Коеstеr, Schiffahrt und Handelsverkehr des östlichen Mittelmeers im 3. und 2. Jahrtsd. v. Chr., «Beiheften zum Allen Orient», 1924, H. 1, S. 19.
15
E. Meyer, Einzelne Fragen zur phonikischen Geschichte, «Sitzungs-Berichte der Preussischen Akademie der Wissenschaften, philologisch-historische Kiasse», 1929, S. 205. [Карфаген находился вблизи современного города Туниса, Утика — около Бизерты. Река Баграда — современная Уэд-Меджерда. —
17
Об открытии Мадейры и Азорских островов в XIV в. см. И.П. Магидович, Очерки по истории географических открытий, 1957, стр. 95-98. —
20
A. Humboldt, Examen critique, Paris, 1836, v. I, p. 130 (и след.); v. II, p. 158, 169; v. III, p. 137 (и след.).
21
Гесиод, Работы и дни, строки 167-171; Пиндар, Олимпийские оды, ода II, строка 68; Квинт Гораций Флакк, Соч., М., 1936. Послания, послание XLI, строка 41. [Квинт Гораций Флакк (65—8 гг. до н.э.) — знаменитый римский поэт, автор многочисленных «Од» и «Посланий». —