Несомненные преувеличения и явный налет фантастики, к которым придется еще вернуться, побудили Нансена подвергнуть сомнению достоверность всего рассказа.[10] Норвежский исследователь считает, что вся эта история сплошной вымысел, украшенный заимствованными (в который раз!) из литературы подробностями. По мнению Нансена, циклопы попали туда из поэм Гомера, мрачные картины природы — из крайне малоизвестного стихотворения Альбинован Педон (см. т. I, гл. 46), а описание водоворота — от Павла Диакона и т.д.
Автор этих строк должен признаться, что ему такая аргументация представляется порочной. Преклонение перед Нансеном — выдающимся исследователем, ученым и гуманистом — не должно заставлять нас закрывать глаза на тот факт, что он как толкователь текстов и психолог часто допускал грубые ошибки. Налет фантастики при описаниях путешествий еще со времен Гомера чаще объяснялся искажением и преувеличением очевидцами впечатлений, полученных от действительных событий, чем влиянием литературных источников. Ведь такое влияние предполагает знание людьми, в большинстве своем неграмотными, малоизвестных классических авторов, с произведениями которых незнакомы даже современные специалисты по античной литературе! Какими же эрудитами должны были быть эти фризские мореплаватели, если они были знакомы со всеми теми литературными источниками, заимствование из которых им приписывается. Нет, скептицизм Нансена излишен и неоправдан!
Кроме того, как утверждает Шмейдлер,[11] описание природы в рассказе Адама, несомненно, точно соответствует действительным условиям в районе холодного течения у восточных берегов Гренландии. Во всяком случае, оно значительно точнее, чем поэтическое описание туманного Северного моря, принадлежащее перу Альбиновадуса Педо. Уже само соответствие сообщения действительным природным условиям должно бы служить убедительным доказательством его достоверности! Но и великаны, и гигантские [363] собаки, якобы увиденные путешественниками, тоже не внушают нам сомнений. Нетрудно установить, что в данном случае мы имеем дело с оптическим обманом, возникшим в результате арктических туманов. Ведь даже участники экспедиции Норденшельда на «Веге» в густом тумане и на близком расстоянии приняли чайку за полярного медведя, маленькую лисицу — за северного оленя, а клыки моржа — за глетчер.[12] Автор полагает, что гипотеза об оптических галлюцинациях, обусловивших элементы фантастики, свойственные географическим описаниям XI в., гораздо более вероятна, чем предположение об учености и начитанности тогдашних мореходов. Эскимосы же на самом деле держали диких собак вроде тех, с которыми фризам пришлось свести столь неприятное знакомство, так что и эта часть сообщения соответствует действительности.[13] Что же касается явной легенды о сокровищах, охраняемых циклопами, то для со объяснения вовсе не нужно прибегать к Островам Блаженных античных авторов или к арабским и ирландским преданиям, как это делает Нансен. Скорее уж можно согласиться с трактовкой, предложенной Колем, который считает, что фризы, вероятно, под конец своего оставшегося безрезультатным плавания, по обычаю того времени, занялись морским разбоем. Позднее для сокрытия преступлений они дали благочестивому архиепископу приемлемое объяснение происхождения привезенных ими богатств.[14] Шмейдлер согласился с этим толкованием и пишет, что фризская экспедиция закончилась «небольшим веселым разбоем на море».[15]
Из-за налета фантастики, свойственного последней части сообщений Адама Бременского об экспедиции фризов в Северный Ледовитый океан, голландская исследовательница Томас в 1935 г. объявила все сообщение не внушающим доверия.[16] Однако Энклэр вскоре выступил против такой скептической позиции.[17] В связи со всеми изложенными фактами необходимо напомнить о главном, а именно о том, что Адам Бременский хоть иногда и заносил в свою хронику россказни путешественников, но сознательно никогда не фиксировал заведомо недостоверных слухов. В тех случаях, когда сведения Адама почерпнуты из надежных источников, на них вполне можно положиться. Такие авторитетные специалисты, как Ваттенбах[18] и Вейнхольд,[19] решительно высказываются за то, что хроника Адама [364] Бременского отличается удивительной для того суеверного века достоверностью. К тому же архиепископ Алебранд, на свидетельстве которого основан разбираемый нами рассказ, бесспорно, был выдающейся личностью и вряд ли мог попасться па удочку первому встречному. Каким-нибудь хвастунам и проходимцам он бы не оказал чести быть принятыми при его дворе. И если архиепископ попросил фризских мореходов рассказать о своих приключениях по возвращении из экспедиции, то это доказывает, что им удалось совершить необычное и замечательное плавание.
11
В. Schmeidler, Die Entdeckung der Länder des Nordens im 11. Jahrhundert, «Oberall» (морской журнал), 1916, S. 496.
12
А.Э. Hорденшельд, Вокруг Европы и Азии на пароходе «Вега» в 1878—1880 гг., гл. III. См. М.С. Боднарский, Великий Северный морской путь, 1926, стр. 191-192. —
18
W. Wattenbach, Deutschlands Geschichtsquellen im Mittelalter, Berlin, 1858, B. II, S. 81.
19
K. Weinhold, Über die Polargegenden Europa nach den Darstellungen des Mittelalters, «Sitzungs-Berichte der Wiener Akademie der Wissenschaften, philologisch-historische Klasse», 1871, B. LXVIII, S. 783 (и след.).