Перевод надписи, сделанный Бугге, приведен выше. Правильность его подвергается сомнению «новейшими скандинавскими рунологами», как сообщил автору этих строк литературовед проф. Фредерик Паше в письме из Осло от 14 октября 1932 г. Ольсен также считает толкование надписи, данное Бугге, «в высшей степени сомнительным».[14] Более того, в новом немецком пособии по рунологии[15] вообще ни слова не упоминается о Хёненской надписи, очевидно потому, что ее сочли сомнительной. Однако видный немецкий рунолог проф. Неккель 9 марта 1935 г. сообщил автору этих строк в ответ на его запрос следующее: «Как и Бугге, я считаю Хёненскую руническую надпись подлинной». Очевидно, всем успешным расшифровкам надписей уготована одна и та же судьба: их позднее оспаривают! Между тем Бугге совершенно четко заявляет: «Нет никаких сомнений в том, что в надписи речь идет о Винланде».[16] Учитывая это утверждение, а также, бесспорно, высокий научный уровень исследований Бугге, еще никем не превзойденный, автор этих строк не видит оснований отвергать его перевод, тем более что он исключительно удачно вписывается в исторические события той эпохи.
Еще Бугге поставил невольно напрашивающийся вопрос, не имеет ли Хёненская руническая надпись какое-то отношение к плаванию короля Гаральда в Северный Ледовитый океан. Характер рун заставляет отнести надпись «примерно» к периоду между 1010 и 1050 гг.,[17] тогда как экспедиция Гаральда состоялась, очевидно, в 1065 г. Поэтому есть основания говорить о совпадении их во времени. И все же Бугге считает, что, «видимо, путешествие, о котором сообщает надпись из Хёнена, не имеет никакого отношения к ледовому походу короля Гаральда Строгого».[18] [377]
Основанием для такого вывода послужило лишь то обстоятельство, что король Гаральд совершил плавание по Северному Ледовитому океану, в то время как в надписи говорится о гренландских пустынных водах. Очевидно, Бугге просто ошибся в географической оценке событий. Гренландские воды всегда и с полным правом считались частью Северного Ледовитого океана. Кроме того, у Адама Бременского так отчетливо описан именно этот район, что трудно допустить даже малейшую тень сомнения в тождестве плавания короля Гаральда и того события, о котором сообщает руническая надпись из Хёнена. Король Гаральд побывал в той части Северного Ледовитого океана, где сильное течение, льды и туманы могли породить представление о приближении корабля к водовороту Гиннунгагап. «Дикие и пустынные места», о которых говорится в рунической надписи, всегда были характерны для восточного побережья Гренландии. Поэтому было бы просто необъяснимо, если бы оба источника не описывали одной и той же местности и не относились к одному и тому же времени!
К этому надо добавить еще одно обстоятельство. Район Рингерике, в котором найдена плита с надписью, был родиной короля Гаральда! Его отец Сигурд Сюр был там королем фюльке, когда у него в 1015 г. родился сын Гаральд. Следовательно, неизвестный покойник, захороненный в Хёнене, мог находиться в близких отношениях с королем. Итак, в конечном счете вовсе не таким уж нелепым оказывается предположение о том, что король Гаральд сам приказал воздвигнуть этот памятник на могиле какого-то юноши из знатного рода, сопровождавшего его в ледовом походе и там погибшего.
Возможно, мы могли бы прийти к более определенному выводу, если бы знали имя покойника, в честь которого был воздвигнут памятник. Бугге предполагает, что покойник действительно был «норвежцем из Рингерике, пустившимся в плавание к безлюдным берегам Гренландии».[19] В этом случае вероятность участия его в экспедиции короля Гаральда, который тоже происходил из Рингерике и в это же самое время совершил плавание к безлюдной части Гренландии, очень велика. Можно с полным правом сопоставить или даже просто идентифицировать эти два плавания. Поскольку ни в одном средневековом источнике больше ни разу не сообщается о норвежских экспедициях в Северный Ледовитый океан или к восточным берегам Гренландии, автор этих строк решается даже настаивать на невероятности отсутствия между этими событиями тесной внутренней связи! Здесь мы сталкиваемся с обстоятельствами, аналогичными тем, которые связаны с рунической надписью на Кенсингтонском камне (см. т. III, гл. 150). Кенсингтонскую надпись вообще можно понять лишь в том случае, если ее содержание сопоставить с исторически засвидетельствованной единственной совместной норвежско-шведской экспедицией короля Магнуса.