Прошло много времени с тех пор, как в Срединной империи распространилась религия священных персидских книг, проповедь которой исходила из Сирии. Когда [проповедники] впервые построили храмы, они назвали их персидскими. В целях распознания их происхождения персидские храмы обеих столиц должны впредь именоваться храмами Дациня,[3] и так надлежит поступить со всеми храмами, воздвигнутыми в различных провинциях.[4]
Около середины VII в., когда Китаем правила династия Тан (618—907), страна была весьма близка к принятию христианства. Знаменитый император [106] Тай-цзун (626—649) — одна из самых выдающихся личностей в истории Срединной империи — питал глубокое пристрастие к христианской религии, которую он, очевидно, считал «справедливой и истинной», оказывая ей всяческое содействие в своей огромной державе. Если бы император зашел так далеко, что сам принял крещение, то трудно даже представить себе, какие всемирно-исторические последствия повлекло бы за собой это событие![5] Именно в такой стране, как Китай, примеру Сына неба, вероятно, очень скоро последовало бы подавляющее большинство подданных. На особо недоступной для христианства территории Азии к этой религии, возможно, приобщилась бы самая большая держава.
Почему же дело до этого не дошло, почему император не сделал из своего покровительства христианству последнего, решающего вывода? Это нам неизвестно. Даже без принятия такой меры христианство в Китае за период, предшествовавший 650 г., и позднее быстро добилось беспримерно огромных успехов: «Во всех городах стояли церкви». В Синъане, в частности, по приказу императора в 638 г. была построена великолепная христианская церковь. Этот период процветания христианства в Китае продолжался целых 200 лет.
Человек, которому едва не удалось христианизировать Китай, был сирийским монахом, чье имя точно не установлено. Написание его имени дается по-разному: Олопён, Олопун, Алопен. Как раз в период его деятельности сухопутная связь между Китаем и Западом после 500-летнего перерыва совершенно неожиданно возобновилась, а гениальный человек, сидевший на китайском престоле, сумел поднять мощь империи на такую высоту, какой она никогда не достигала ни раньше, ни позднее. Этому предшествовали следующие исторические события.
Как уже упоминалось выше (конец гл. 56), сухопутные сношения между Западом и Востоком после двух периодов блестящего расцвета — с 115 по 48 г. до н.э. и с 87 по 105 г. н.э., начиная примерно с 127 г. почти полностью прекратились на целых 500 лет. Вероятно, и в то время драгоценный шелк продолжали переправлять в западные страны по сухопутью, хотя и крайне нерегулярно. Однако сначала парфяне, а позднее персы эпохи Сасанидов ревниво охраняли свое положение торговых посредников и запрещали чужеземным купцам проезд через свои страны. Правда, сами они, после того как в Таримской впадине снова установилось сравнительно безопасное положение, неоднократно посылали по сухопутным дорогам посольства к китайскому двору, например в 519, 555, 567 и 638 гг.[6] Степень интенсивности заморской торговли, которая велась из южнокитайских гаваней с Индией, Цейлоном, Ираном и т.д., также сильно колебалась, но торговые связи поддерживались довольно регулярно. Однако Китай, как это, впрочем, нередко бывало в его истории, раздирался непрерывными гражданскими войнами, почти не прекращавшимися в то время па протяжении 500 лет. Вполне естественно, что [вклейка] такие периоды междоусобиц всегда крайне неблагоприятно отражались на внешнеполитическом положении мощной державы.
Рис. 2. Несторианская стела из Синъаня, относящаяся к 781 г. [107]
И вот, около 589 г. могущественному императору Вэнь-ди все же удалось, наконец, восстановить политическое единство Китая (см. стр. 92) и в связи с этим необычайно усилить политическую мощь государства. За несколько десятилетий Китай покорил почти весь каганат Дизибула (см. гл. 75). Вступивший на престол в сентябре 626 г. великий император Тай-цзун, носивший ранее имя Ли Ши-минь,[7] в 630 г. подавил последнее сопротивление тюрок: в этом году сначала были покорены северные, а вскоре затем и западные тюрки. Укреплению китайского могущества чрезвычайно благоприятствовала сложившаяся тогда международная обстановка. После смерти Мухаммеда (8 июня 632 г.) из Юго-Западной Азии внезапно и быстро надвинулась опасность вторжения сарацин, грозившая захватить и Центральную Азию. В 636 г. в битве при Ярмуке (20 августа) победоносные арабы отторгли у византийцев Сирию. Одновременно полчища фанатических мусульман обрушились на Иран, который после двух генеральных сражений при Кадезии (636 г.) и при Нихавенде (642 г.) был ими завоеван.
4
Эдикт императора Сюань-цзуна (713—755) от октября 745 г. см. P.H. Havret, La stèle chrétienne de Si-ngan-fou, «Variétés Sinologiques», Schanghai, 1897, № 12, II, p. 255.
5
Хенниг явно преувеличивает роль личности в истории, считая, что принятие христианства императором Тай-цзуном привело бы к христианизации Китая. —