Бизли, безусловно, прав, когда считает упорство, с каким картографы изображали большой залив в Северо-Западной Африке, «примером невероятно стойкой традиции»[479]. Для той проблемы, которую мы рассматриваем в настоящей главе, отсюда вытекает очень важный вывод о связи этого залива с «Lxola otinticha». Еще Тейлор, а позднее Престeйдж[480] совершенно правильно считали, что ixola otinticha — не что иное, как выдающийся далеко на запад не существующий выступ Африканского материка, который, однако, нельзя опознать потому, что карга Бьянко простирается не так далеко на юг, как жарты фра Мауро и Моденская. Ixola otinticha не может претендовать на более правильную расшифровку, чем отождествление с Африканским материком, показанным на более ранних картах. Итак, фантастические гипотезы опять терпят крах. Предположение Юла, что мы имеем здесь дело с произвольным перенесением берега Южной Америки в другие широты, так шатко, что вряд ли стоит принимать его всерьез. Тордесильясский договор, заключенный между Испанией и Португалией в 1494 г., доказывает, что даже тогда еще сильно сомневались в том, можно ли найти землю к западу от островов Зеленого Мыса и где именно. Совсем недавно еще один наделенный слишком пылким воображением португальский исследователь Кортизан опять ссылался на карту Бьянко от 1448 г. как на доказательство того, что его соотечественники знали о Бразилии еще в 1447 г.[481] Что же, нам остается только удивляться такой неразборчивости в средствах, позволяющей без веских доказательств заниматься вольным толкованием истории, если это льстит национальному тщеславию.
Следует отмести и гипотезу Фишера, правда менее фантастичную, но все же совершенно произвольную. Этот исследователь полагает, что «подлинный остров» связан с упоминаемым хронистами открытием островов Зеленого Мыса, но его гипотеза ни у кого не нашла поддержки. Впрочем, даже если бы мы с ней согласились, она не помогла бы нам объяснить рассказ Галвану об океанском острове, изобиловавшем золотым песком. Острова Зеленого Мыса, особенно восточные, весьма безотрадны и покрыты песком, но там нет ни крупинки золота. Мы, несомненно, имеем все основания отнести рассказ Галвану к числу сказок.
Эта таинственная история продолжает играть роль даже в колумбовых традициях. Так, мы находим ее следы в книге «Жизнь адмирала», написанной Фернандо Колоном, сыном Колумба, и на оригинальной карте самого мореплавателя, открытой Ла-Ронсьером в парижской Национальной библиотеке. Однако загадочный остров помещен здесь значительно севернее, чем на рассмотренных выше картах (примерно на широте Ирландии), так что при некоторой игре воображения его скорее можно отождествить не с Бразилией, а о Ньюфаундлендом. На карте Колумба он связан с островом Семи городов, и на ней, как и на карте Кантино от 1502 г. и на том же самом месте стоит загадочная надпись: «Тут есть остров Семи городов, который теперь стал португальской колонией по соглашению с испанскими моряками. Говорят, что здесь в песке находят серебро»[482].
В XVI в. в цитированном выше отрывке из Галвану и в «Жизни адмирала» среброносный песок превратился в золотоносный[483] и вся история была расцвечена еще более фантастическими вымыслами: мореходы 1447 г. якобы обнаружили на острове Семи городов население, говорящее по-португальски, и т. д.[484]
Что же касается истории, интересующей нас в этой главе, то автор книги «Жизнь адмирала» дополняет ее весьма характерной концовкой: «Капитан и моряки немедленно вышли в море и взяли курс на Португалию в убеждении, что инфант похвалит их за открытие. Принц, однако, выразил им строгое порицание и приказал возвратиться на остров, задержаться там на некоторое время и потом рассказать ему о своих впечатлениях. Перепуганный экипаж пустился на своем корабле в новое плавание, и его больше никогда не видели в Португалии».
480
481
484
Подробнее см.