– Клубничной?
– Если есть, лаймовой.
– Отличный выбор.
Он придвинул мне бутылку через стол. Я вскрыл ее и жадно выпил. Пока пил, решил, что лучший способ действия – врать напропалую.
– Я ходил на могилу к дедушке, – сказал я ему.
– Зихроно ливраха. Да покоится в мире. А как его звали?
– Коэн.
– А по имени?
Имя на могиле я не запомнил, но решил сказать: «Мойше», потому что каждого четвертого еврея зовут Мойше.
– По матери или по отцу? – осведомился ребе Мориц.
– По матери, – быстро ответил я.
Ребе Мориц вздохнул.
– Иехуда, я знаком с отцом твоей матери. Он жив. Два года назад я видел его у тебя на бар-мицве, а прошлой весной на Пуриме.
Ребе не сочиняет. Я помнил оба этих случая. Да и дедушку любил, хотя изо рта у него плохо пахло.
– Ну, он уже выбрал себе место. Знаете, как оно бывает: особая скидка, если тебя хоронят на семейном участке.
– Ты помнишь, что сказано в Талмуде про ложь? – спросил у меня ребе Мориц.
– Она… горячо поощряется?
– «Истина – печать Пресвятого, да будь благословенно имя Его». Вот что там сказано. Раши поясняет, что там, где истина, там и Бог, а слыша лживые слова, мы ощущаем Его отсутствие.
Я очень отчетливо ощущал, что в кабинете чего-то не хватает.
К изучению Талмуда меня прежде всего подталкивало то, что потом можно будет побеждать в спорах. Но ребе мне не одолеть. Он – ходячая энциклопедия еврейского закона, выучил наизусть комментарии всех важнейших еврейских философов. У этого типа Раши в одном кармане, Ибн Эзра в другом, Нахманид[37] торчит из ящика стола – и все это готово выскочить наружу и раздавить меня одной только мощью своего совокупного знания.
– На могилах нарисовали свастики, – сказал я тихо. – Я их отмывал. Там еще была девушка, она их тоже заметила. Она мне помогала. Но я этого не делал. Не осквернял еврейских надгробий.
Ребе печально покачал головой.
– Ах, Иехуда. Ах, Иехуда, – произнес он.
Я тоже попытался изобразить печаль. Граффити меня расстроили и напугали. Но я испытывал гордость за то, что мы с Анной-Мари все поправили.
– Лучше бы ты это сделал.
– Что? – не поверил я. – Вы хотите, чтобы я осквернил еврейские могилы? Почему? Потому что это бы значило, что мы не окружены антисемитами? Что в Трегароне нас не ненавидят, не хотят изгнать отсюда, как изгнали…
– За долгие годы жизни я столько раз видел, как молодые евреи вбирали в себя отвращение, с которым к ним относился внешний мир. Потом эта ненависть к самому себе превращается в напасть, с которой очень трудно бороться, однако ее все же можно одолеть. Такого молодого человека я в состоянии вернуть к Торе. Но те мысли, которые сейчас одолевают тебя, – это совсем другое дело. Эти позывы… эти позывы куда сильнее.
– Эти позывы? А вы можете мне их описать, ребе?
– Не думаю, что это будет продуктивной тратой времени.
– Просто хотелось бы уточнить, какие именно позывы вы имеете в виду.
– Плотские.
– А, вот теперь я вас понял, потому что прекрасно знаю: это слово…
Откликнулся он именно так, как я и ожидал.
– Телесные, Иехуда. Мысли и позывы, связанные с человеческим телом.
Думал ли я о человеческом теле Анны-Мари? Ну, теперь думал. Ребе заработал очко.
– Именно поэтому мы и оберегаем наших студентов, – продолжал он. – Вот почему в твоем возрасте так важны сосредоточение, рвение, концентрация – потому что есть отвлекающие факторы, которые сильнее других. Я тебе не завидую. В ваше время таких факторов очень много. Из-за них сложнее обращаться к Торе. Но именно к Торе мы должны обратиться. Ты, может, думаешь, что с антисемитизмом можно бороться извне. Невозможно. Ты считаешь, что, если ты откроешься внешнему миру, он тебя примет. Это не так. Мы это знаем. Имеем тому многовековые свидетельства. Одно и то же происходит снова и снова. Именно поэтому у нас свои отдельные школы, свои предприятия. Иначе невозможно. Будут рядом братья-евреи, будет Хашем – ты обретешь душевный покой. Но отыскать Хашема в светском мире невозможно. Связи с Ним можно достичь только через Тору. Есть мидраш[38] – мы его с вами проходили, – в котором сказано, что изучение Торы – единственный способ одолеть наших врагов. Ты меня понял?
Я понял, что он имеет в виду: моя дружба с Анной-Мари, нашим врагом, отторгает меня от Торы, и бороться с антисемитизмом совместно с гойкой невозможно. Вот только именно борьбой с антисемитизмом я и занимался, стирая краску с надгробий.
37
Раши (Шломо бен Ицхак, 1040–1105), один из самых знаменитых комментаторов Талмуда, по текстам которого до сих пор учатся в иешивах; Авраам бен Меир ибн Эзра (1089–1164) – раввин-философ, автор многих еврейских гимнов; Нахманид (Моше бен Нахман, 1194 – ок. 1270) – один из величайших авторитетов в иудаизме, комментатор Талмуда.
38
Мидраш («толкование») – изложение священного текста одним из знатоков Торы. Мидраш включает в себя осмысление и нравственную оценку. Изучающие Тору должны, в свою очередь, предлагать свои изложения и толкования мидрашей.