Ей следовало знать, что Зак наверняка постарается сунуть ложку дегтя в бочку меда.
— Да, я уже накрыла в столовой, — мрачно сказала она, жалея, что взяла материнский фарфоровый сервиз с гербами вместо бело-голубого фаянса.
— Ну что ж, столовая так столовая, — с фальшивым энтузиазмом отозвался Зак.
Он знал. Черт побери, он сразу увидел, что Эмма расстроилась, и пытался подыграть ей. В этом и заключалась вся трудность. В глубине души он был добр. Когда Эмме хотелось расквасить ему нос, Зак пускал в ход свою редкую убийственную улыбку, и она моментально теряла голову.
Так что надо было держать ухо востро. Тем более что в джинсах и голубой шелковой рубашке, надетых, возможно, без всякой задней мысли, он выглядел ужасно… трогательно. А вот она чуть ли не час провела в раздумьях, пока не остановилась на белом летнем платье с вышитыми на лифе красными маками.
Зак отодвинул ее стул, как будто они обедали по меньшей мере в "Уолдорфе"[8]. Эмма смущенно села и лишь тогда сообразила, что ненароком отвела Заку место на дальнем конце стола. То место, которое всегда занимал ее отец.
Зак посмотрел на необозримое пространство, заполненное полированным деревом, без лишних слов взял свою тарелку и прибор и поставил их слева от Эммы.
— Вот так, — сказал он. — Теперь я смогу говорить с тобой без мегафона.
Она состроила унылую гримасу.
— Я не подумала.
— Нет, — мрачно согласился он, и Эмма поняла намек. Зак считал, что она вообще не способна думать.
— Хочешь попробовать вино? — спросила она, надеясь, что эта фраза окажется абсолютно нейтральной.
Зак кивнул и попробовал. Лицо его было серьезным, но в то же время чувствовалось, что он находит все это представление довольно забавным. Эмма широко улыбнулась и передала ему корзину со свежими булочками.
— Надолго в Штаты? — спросила она, надеясь, что Зак не догадается, как много значит для нее его ответ.
— Не знаю. Это зависит от клиентов.
— Ах, вот как… И кто же твои клиенты?
Зак очень долго и сосредоточенно резал булочку, прежде чем терпеливо ответил:
— Эмма, клиенты нанимают нас именно потому, что знают: на этот вопрос мы никогда не отвечаем.
— Да, конечно. Я просто хотела спросить, что тебе предстоит делать.
— Все, за что мне платят.
— Это понятно. Но что именно? Уж мне-то ты можешь сказать.
Зак молча разглядывал ее поверх ободка бокала.
— Нет, не могу. В прошлом я отвечал за безопасность членов правительства и руководства компании, был личным телохранителем у богатых и нервных людей…
— Телохранителем? — воскликнула Эмма. — Ты? Но почему?..
— А почему бы и нет? Потому что во мне меньше шести футов роста и вешу я не двадцать два стоуна[9]? Не беспокойся, я всегда справлялся со своим делом.
Эмма в этом не сомневалась, но тем не менее стала автоматически переводить стоуны в привычные ей фунты.
— Я имела в виду совсем другое, — сказала она, надеясь, что Зак не обиделся. — Здесь ты тоже будешь телохранителем?
Зак пожал плечами.
— Может быть.
— Зак-улитка[10], — сердито пробормотала Эмма. — А это опасно — быть телохранителем? — Она не хотела, чтобы Зак подвергал себя опасности.
— Не особенно. — Он намазал маслом еще один кусок булочки. — Салаты замечательные. Что ты в них кладешь?
Тут Эмма поняла, что больше ничего из него выжать не удастся. Ну ладно. Если Зак хочет сменить тему, она сделает ему одолжение. И все назовет своими именами.
Следующие десять минут Эмма во всех подробностях описывала ингредиенты каждого салата. Она ждала, что у Зака глаза полезут на лоб, но они не полезли. Наоборот, он слушал с видимостью искреннего интереса, как будто был приятно удивлен ее познаниями.
Он действительно профессионал, неохотно подумала Эмма. Неудивительно, что Саманта развелась с ним. Как может женщина жить с таким бирюком? Она отрезала большой кусок зеленого перца. Если бы Зак хоть раз забыл о том, что должен все время быть настороже, и позволил ей перебраться через эту непреодолимую стену…
Не меняя выражения, она продолжила:
— …И щепотка куркумы в майонез. — И на том закончила перечисление.
Зак кивнул и опустил вилку.
Эмма прищурилась. Она еще не сложила оружия.
— Ты все еще ждешь окончания бракоразводного процесса? — спросила она. Если его не проймешь и этим, значит, ничто не поможет.
Зак аккуратно положил вилку и нож на тарелку.