Помимо добывания разведывательной информации из анализа радиосвязи противника и радиопеленгования на разведывательное отделение штаба флота были возложены задачи по обеспечению скрытности радиосвязи своих сил, контроль за соблюдением дисциплины радиосвязи и обеспечением стойкости шифров и кодов, используемых в каналах радиосвязи. Для этого в ведении флагманского радиотелеграфиста находился специальный дежурный по радио корабль. Отступления от правил радиосвязи немедленно пресекались. Выход кораблей в эфир максимально сокращался. Кораблям выдавали шифровальные документы, действующие только на время одного похода. В целях проверки доступности противника к русским шифрам периодически практиковалась передача радиограмм, которые в случае их прочтения должны были вызывать определенные действия противника. Ни одна из таких проверок не имела последствий, что позволяло делать вывод о стойкости «Балтийского кода», составленного в 1915 году Ренгартеном[261].
Благодаря радиоразведке осведомленность разведывательных органов русского флота на Балтике доходила до того, что они знали зачастую мельчайшие подробности о дислокации немецкого флота, составе флотилий, появлении новых кораблей на театре, распознавание которых осуществлялось радиоразведчиками до класса и типа. Удалось даже выяснить характер взаимоотношений германского сухопутного и морского командования, которые были весьма натянуты. Агентурная разведка здесь играла не основную, а вспомогательную роль[262]. Высокую оценку радиоразведка получила и за обеспечение операций, проводившимися подводными силами, которые решали задачи разведки на театре по мере накопления средств[263]: «Лишь необычайно счастливое стечение обстоятельств постороннего характера – возможность раскрытия картины происходящего на море помощью четко работающей радио-разведки – смягчило несколько влияние ряда отрицательных факторов, сопутствующих подводным операциям, – …слабой изученности театра…»[264]. Морская авиация в начальный период войны «с большими перебоями несла ограниченный по радиусу прибрежный дозор» и лишь с лета 1915 года ей ставятся задачи по тактической и оперативной воздушной разведке[265]. В общем радиоразведка «была светлым пятном на фоне достаточно безотрадного состояния всех прочих видов разведки, не только не совершенных в начале (Первой мировой войны. – В.К.), но и не заключавших в себе тенденции и необходимые предпосылки для быстрого и достаточного развития в дальнейшем» и сыграла «доминирующую роль в разведывательной работе флота»[266].
Кроме того, по принятому Непениным и неустанно им поддерживаемому в среде Службы связи положению, каждый оперирующий или находящийся на переходе (перелете) по театру корабль (самолет) находился под непрерывным наблюдением своих наблюдательных постов и радиостанций. В аварийных и иных, требующих помощи обстоятельствах, любой корабль или самолет мог быть уверен в неизбежности содействия со стороны Службы связи, воздушных сил или флота. Помимо положительных моральных дивидендов для Службы, это позволяло контролировать действенность радиосети[267].
Безусловно, помимо положительных примеров боевого применения сил и средств радиоразведки Балтийского флота имелись и недостатки в ее организации, снижавшие их возможности и результаты деятельности, эффективность разведки в целом:
263
В начальный период войны лишь одна подводная лодка («Акула») осуществляла ведение разведки на Балтийском театре.