— Ты действительно чувствуешь себя счастливым? — спросила со смехом Энн, словно не веря ему.
— Да, есть ощущение счастья. И чего-то странного. Muy extranjero.[3]
— Почему?
— Потому что я не думал, что это судьба. Я не думал, что «Пальмира» это часть моей судьбы.
— А я верила.
— О, ты верила?!
— А почему же, ты думаешь, я так разозлилась на тебя вчера вечером?
Он не ожидал ответа от Мириам, но в пятницу утром, когда они с Энн были в Хочимилко, он не удержался и позвонил в свой отель, чтобы узнать, нет ли для него каких-либо сообщений. Его ждала телеграмма. Гай сказал, что заберет телеграмму через несколько минут, но не вытерпел и, оказавшись в городе, позвонил в отель из аптеки в Сокало. Служащий «Монтекарло» прочел телеграмму по просьбе Гая: «Вначале нужно поговорить. Пожалуйста приезжай скорее. Любовью, Мириам».
— Теперь она покрутится, — сказал Гай, повторив телеграмму Энн. — Я уверен, что тот другой не хочет жениться на ней, у него и так есть жена.
— М-м.
Он взглянул на нее на ходу и хотел что-то сказать Энн насчет того, что, мол, сколько же ей требуется терпения с ним, с Мириам, со всей этой историей.
— Забудем об этом, — только и сказал он с улыбкой и прибавил шагу.
— Ты сейчас хочешь поехать?
— Ну уж! Может, в понедельник или во вторник. Я хочу провести эти несколько дней с тобой. Я соберусь во Флориду не раньше чем через неделю с лишним. Это если они намерены придерживаться прежнего графика.
— А Мириам теперь не поедет за тобой?
— Через неделю в это время, — сказал Гай, — у нее не будет уже никаких притязаний на меня.
Десятая глава
Элси Бруно сидела за туалетным столиком в номере гостиницы «Ла-Фонда» города Санта-Фе и салфеткой снимала с лица ночной крем для сухой кожи. Время от времени она приближала широко открытые голубые глаза к зеркалу и рассеянным взглядом пробегала по сети морщинок у век и «линиям улыбки», идущим от основания носа. Хотя подбородок у нее не выдавался, нижняя часть лица была слегка выдвинутой, оттого губы были выпячены, и совсем не так, как у ее сына. Санта-Фе, подумалось ей, было единственным местом, где можно было неторопливо разглядеть у зеркала свои морщины.
— Этот свет вокруг — как рентгеновские лучи, — заметила она сыну.
Чарли, одетый в пижаму, развалился в кресле из плетеной сыромятной кожи. Он поднял взгляд припухших глаз на окно. Он слишком устал, чтобы подняться и пойти задернуть шторы.
— Ты хорошо смотришься, мам, — хрипло пробурчал он, прильнув к стакану с водой, стоявшему у него на лишенной растительности груди, и в задумчивости нахмурился.
Как огромный грецкий орех в тонких беличьих лапках, эта идея крутилась у него в голове в течение нескольких дней. Ничего более грандиозного и навязчивого ему до сих пор в голову не приходило. Когда мать уедет, он собирался расколоть этот орех — и всерьез взяться за дело, то есть поехать и найти Мириам. Сейчас самое время. Гаю это нужно именно сейчас. Через несколько дней, даже уже через неделю, Палм-Бич может уплыть от него.
По припухлости щек рядом с аккуратным треугольником носа Элси показалось, что за несколько дней пребывания в Санта-Фе ее лицо пополнело. Она тряхнула кудрявой головой и обратилась к Чарли:
— Чарли, не купить ли мне тот серебряный пояс? — спросила она таким тоном, словно разговаривала сама с собой.
Пояс тянул сотни на две с половиной, но Сэм подкинет ей в Калифорнию еще одну тысячу. Пояс был на загляденье, в Нью-Йорке такого не найдешь. Впрочем, в Санта-Фе, кроме серебра, ничего хорошего и не было.
— Больше ни на что этот Сэм и не годится, — пробурчал Чарли.
Элси взяла шапочку для душа и умоляюще обратилась к Чарли с широкой улыбкой, которая у нее была безвариантной:
— Дорогой.
— М-м?
— Ты без меня не наделаешь тут ничего такого, чего нельзя?
— Не, мам.
Она водрузила шапочку на макушку, оглядела длинные красные ногти и потянулась за стопкой шкурки для обработки ногтей. Конечно, Фред Уайли был бы только рад купить ей этот пояс, но он и так, скорее всего, появится на вокзале с чем-нибудь ужасным и вдвое более дорогим. Но в Калифорнии Фред ей не нужен, хотя стоило бы его лишь пальчиком поманить, и он был бы там. Для него лучше поклясться в вечной любви на вокзале, промокнуть глаза и тут же укатить домой, к жене.
— Однако надо сказать, что последний вечер получился веселым, продолжала Элси. — Фред отметил это первым.
Она рассмеялась, и стопка шкурки разлетелась.