Вскоре настали дожди. Я волновалась, чтобы знамя не погибло. Вечером, когда стемнело, я откопала знамя и принесла в дом. Оно было сухое. У меня отлегло от сердца.
Про то, что я прячу пионерское знамя, кроме нашей семьи, никто не знал. Я даже не сказала своей тете и подругам. Правда, иногда мне хотелось рассказать девочкам про свой секрет. Но как подумаю, что они могут похвалиться кому-нибудь или проговориться, у меня сразу пропадало желание вспоминать про это.
Я ждала того дня, когда можно будет достать знамя и понести его по улице так, как это было до войны.
Настало лето 1944 года. Люди всё чаще и чаще говорили, что наша армия наступает и скоро займет Добруж. Через некоторое время стала слышна артиллерийская канонада. Мы бросились в лес. И вот, наконец, по лесу разнеслась радостная весть: «Наши пришли!» Мы вернулись в город. Всюду на улицах были советские бойцы. Я подбежала к ним и спросила, скоро ли кончится война.
— Для тебя война уже кончилась, — ответили они и засмеялись.
Тут я вспомнила про знамя. Очень захотелось показать его всем. Я помчалась домой и сказала об этом папе.
— Подожди немного. Я сделаю древко, — ответил он.
Папа сделал древко, покрасил его красной краской и прикрепил к нему знамя. Я взяла знамя и вместе с папой пошла в райком партии.
«Вот и дождались, когда тебя не надо прятать!» — подумала я.
Люди смотрели и удивлялись, откуда у меня знамя.
В райкоме вошли к секретарю Николаю Степановичу Клюеву. Я первой, папа за мной.
— Что скажете? — спросил товарищ Клюев.
— Принесла пионерское знамя, которое я прятала и берегла всю войну, — ответила я.
— Пионерское знамя, которое я прятала и берегла всю войну, — ответила я.
Секретарь взял знамя и ласково сказал:
— Спасибо, Маня! Ты настоящая пионерка.
Маня Галафеева, 1932 года рождения.
Город Добруж.
МОЯ ПОМОЩЬ
В одну из весенних ночей в окно кто-то тихо постучал.
Мать подошла к окну и вполголоса спросила:
— Кто там?
Со двора донесся приглушенный голос:
— Мама, открой…
Мама вышла в сени. За нею поспешил и я. Звякнул крюк, раскрылись двери и через порог переступил мой брат, партизан. Мама бросилась ему на шею. Брат поцеловал ее, меня и говорит:
— Войдем в хату.
В хате он поцеловал меньшего брата, сестричек. Потом присел около стола, начал расспрашивать про здоровье, жизнь, хозяйство. Мама рассказала.
— А как ты поживаешь? — спросила она.
— Как видишь, живой, здоровый, — весело сказал брат, гладя меня по голове. Потом сказал мне:
— Сходи утром к коменданту, как будто тебе надо купить сигарет. Постарайся узнать о немцах, которые приехали вчера: сколько их, на чем приехали, во что одеты, какие у них знаки различия, какие знаки на машинах. Обо всем этом расскажешь. После обеда придешь на «пожарище» (название участка леса) у «белой дороги». Тебя я встречу там… Запомни: как подойдешь к лесу, запевай:
Это на случай, если встречать буду не я, а кто-нибудь из наших партизан. Он тебя спросит: «Груши есть?». Ты ответишь: «Есть». Такому человеку можешь рассказать всё. Понял?
— Понял, — ответил я.
— Вот так будешь помогать нам.
— А винтовку мне дадите?
— Дадим, как возьмем в отряд. Если будешь доставлять точные известия, то возьмем скоро.
Утром я оделся, взял пять яичек, вышел из хаты. Иду и думаю, как про всё узнать. Меня охватывает страх, но я стараюсь отогнать его. За спиной слышу чьи-то шаги. Оглядываюсь. Меня догоняет знакомый мальчик Володя.
— Шура, ты идешь к коменданту на работу? — спрашивает он.
— Нет. Купить сигарет…
Приближаемся к немецкому посту. На меня смотрит немец и, кажется, вот-вот скажет: «Куда идешь? Партизаны послали?»
Но он кричит другое:
— Сигареты! Сахарин! Яйка никс?[11]
— Никс, — отвечаю я.
— Шура, ты же идешь покупать сигареты, — шепчет Володя.
— Этот обманет, — отвечаю я. — Выменяю в комендатуре.
Ступаю смелее и сам себе мысленно говорю:
«Разве они могут подумать, что иду в разведку? Таких, как я, тут много».
Те, что пришли раньше нас, пилят и колют дрова. Больше никого вокруг не видно. И нет никаких машин. Комендатура, большой двухэтажный дом. Поднимаюсь по ступенькам наверх. Навстречу мне выскакивает немец, хватает меня за плечо и кричит:
— Гольц! Гольц![12]
Вместе с немцем возвращаюсь к дровам. Ну, думаю, теперь-то я попаду в комнаты! Набрали дров и понесли. Но не в комнаты, а на кухню. На дворе тепло и в комнатах не топят. Не везет. Иду назад, задерживаюсь и захожу в первые двери. Попадаю в офицерскую комнату. Офицеров было двое. Достаю три яйца и прошу сигарет. Один берет яйца и дает мне сигарету, второй показывает, чтобы я чистил сапоги. Я рад тому, что могу задержаться.
Первый встал, оделся, нацепил на шею какую-то бляшку с орлом. Раньше я таких не видел. Наверно, это и есть те, которые вчера приехали.
Почистив сапоги, я вышел и отправился в конюшню. Там встретил ребят, которые ходили сюда каждый день. Начал разговаривать с Володей. От него я узнал, что в комендатуру приехала полевая жандармерия, а часть, которая стояла здесь, уезжает.