Первыми шагами Николая II стали решительные меры по восстановлению упавшей до критической черты дисциплины в русской армии.
5-го сентября 1915 года генерал Алексеев довёл до сведения всех командующих фронтами: «Государь Император повелел мне сообщить вам, что до Его Величества доходят многочисленные жалобы от разных слоёв населения театра войны на чинимые войсками и особенно отдельными воинскими чинами обиды и угнетения населению: не редки грабежи, особенно часты поджоги, совершенно не вызванные требованием военной обстановки. Его Величество повелевает не останавливаться ни перед какими мерами для водворения строгой дисциплины в войсках и перед суровыми наказаниями в отношении отлучившихся от своих частей чинов и в отношении грабителей, мародёров и поджигателей»[113].
Не менее решительно Николай II приказал прекратить ложные сведения о потерях и успехах противника, чем грешили донесения многих генералов, опасавшихся «строгого» великого князя Николая Николаевича. От имени Императора генерал Алексеев разослал всем командующим следующую телеграмму: «Государь Император повелел поставить в известность всех начальников, что Он желает в их донесениях читать только истинную правду без умолчания о неудачах, потерях в людях и материальной части, без преувеличения некоторых фактов особенно относительно силы неприятеля»[114].
Одновременно с этим Николай II проявил упорство и настойчивость в организации усилий по улучшению снабжения армии оружием и боеприпасами, а также уделял большое внимание перевооружению русской армии.
Большое значение приобрели посещения Николаем II воинских частей на передовой.
М. Лемке писал: «Всем нравятся здесь частые поездки Царя к войскам; Николай Николаевич ездил только в штабы фронтов, а войска почти не видел»[115].
Генерал А. И. Спиридович вспоминал: «29 января Государь прибыл на Северный фронт. […] Утром в тот день императорский поезд остановился на ст. Вышки в 28 верстах от крепости Двинск. На платформе встретил почетный караул от Кабардинского Его Величества полка. […] Поехали к войскам. Ясное, морозное утро. Государь тихо объезжал войска, отдельно говорил с частями, благодарил солдат и офицеров. Затем обратился с общей ко всем речью. — «Я счастлив, что мог прибыть сюда и увидеть хотя бы представителей вашей доблестной, пятой армии…» Звонко звучали слова Государя. — «Горжусь, что нахожусь во главе одной из наших армий, которую составляете вы, молодцы…» Речь Государя была особенно задушевна. Не менее задушевное неслось и «Ура» в ответ Государю. А когда оно стихло, подавшийся вперед на стременах генерал, Гурко, в лихо заломленной папахе, как-то особенно вдохновенно отчетливо произнес:
— Во свидетельство нашей готовности отдать все силы за Царя и Родину и во славу Государя Императора Самодержца Православной Руси наше русское громовое «Ура»!
И из тысячи уст вырвалось действительно громовое «Ура!».
Этот смотр в 15 верстах от неприятеля, охраняемый целой эскадрой аэропланов, произвел тогда особенное впечатление. Это посещение фронта имело самое благотворное влияние. Почти целый месяц после него военная цензура фронта устанавливала ряд восторженных писем солдат на родину о приезде Государя, о его беседе, о том, какой Он. Письма отражали тот высокий моральный подъем, который принес приезд Государя. Только после революции некоторые генералы как-то странно забыли о благотворном влиянии, которое оказывали на войска те смотры Государя»[116].
Чёткое и конкретное руководство войсками со стороны Николая II, его решительные указания привели к слаженной деятельности Ставки и сыграли важнейшую роль в успешном окончании Вильно-Молодеченской операции. Оценивая роль Императора в командовании войсками на примере успешной Вильно-Молодеченской операции, генерал Спиридович писал: «Военный историк расскажет когда-нибудь беспристрастно, как многое в этой операции, казавшееся почти невозможным, выполнялось блестяще только благодаря магическим словам: «По повелению Государя Императора», «Государь Император указал», «Государь Император приказал», что то и дело значились тогда в телеграммах генерала Алексеева разным начальникам, Беспристрастный военный историк должен будет указать на то, сколь большую роль играл в успехе той операции лично Государь Император, помогая генералу Алексееву своим спокойствием, а когда нужно было, твёрдым и властным словом. Ещё недавно столь растерянный (в роли Главкома С.-Западным фронтом), генерал Алексеев как бы переродился, нашёл себя, овладел умом и талантом. Таково было влияние на него спокойного и вдумчивого Государя. Генерал Алексеев, знавший, какую роль сыграл в те дни Император Николай II, просил Его Величество возложить на себя за Вильно-Молодеченскую операцию орден Св. Георгия 4-й степени. Государь горячо поблагодарил Алексеева, но отказал ему в просьбе. Это мало кто знает, но это исторический факт»[117].
Виленское сражение завершило кампанию 1915 года. Истощённые противники перешли к окопной войне. Несмотря на нанесённый сокрушительный удар, германскому командованию не удалось вывести Россию из войны. Завязнув в русских просторах и бездорожье, немцы истощили свои силы и остановились. То же самое произошло и на Юго-Западном фронте, где в результате успешных действий генерала Ельши-на под Клевнью и генерала Деникина под Чарторыйском противник был разбит и отброшен на всех направлениях. Гигантский фронт застыл на всем протяжении.
В начале 1916 года русские войска достигли крупных успехов на Кавказском фронте. В январе-феврале 1916 года русская армия штурмом овладела турецкой крепостью Эрзерум. Потери турок составили: 60 000 убитыми и ранеными, 13 000 пленными, 9 знамён, 323 орудия, большие склады оружия и боеприпасов, артиллерийские парки[118].
Взятие Эрзерума настолько деморализовало турецкую армию, что больше никаких крупных наступлений против русских она предпринять не смогла. Русские, тем временем, овладели городами Трапезундом и Эринджаном.
К моменту начала весенне-летней кампании 1916 года русская военная промышленность совершила большой скачок. Черчилль так оценивал этот скачок: «Мало эпизодов Великой войны более поразительных, нежели воскрешение, перевооружение и возобновленное гигантское усилие России в 1916 году. К лету 1916 года Россия, которая 18 месяцев перед тем была почти безоружной, которая в течении 1915 года пережила непрерывный ряд страшных поражений, действительно сумела, собственными усилиями и путем использования средств союзников, выставить в поле — организовать, вооружить, снабдить — 60 армейских корпусов, вместо 35, с которыми она начала войну»[119].
Действительно, рост военного вооружения России был ошеломляющим: было построено 37 новых заводов, производство винтовок возросло в 3 раза, орудий в 8 раз, количество боеприпасов в 5 раз. Численность армии была увеличена на 1,4 млн человек[120]. Особенно много внимания уделялось ликвидации «снарядного голода». При Главном артиллерийском управлении была создана специально организация уполномоченного ГАУ генерал-майора С. Н. Банькова. На заводах этой организации началось массовое производство гранат и запальных снарядов. В 1916 году частные и казенные заводы России изготовили 30 974 678 снарядов (для сравнения в 1915 году эта цифра составляла 9 567 888 снарядов). Кроме снарядов, на заводах было налажено изготовление бомб и мин. В 1915–1917 годах было изготовлено 7 953 078 бомб и 1 568 489 мин[121]. Правительство широко поддерживало инициативы промышленников по выпуску снарядов. Заказы поддерживались, выдавались щедрые авансы. Если промышленник заявлял, что выполнение заказа требует нового оборудования, он получал аванс в размере 2/3 заказа, а за выполнение заказа при старом оборудовании брал 30 %. Такие крупные заводы, как Путиловский, Балтийский и другие, получали авансы без всяких условий и гарантий. Прибыли военных промышленников были очень большими. Так, например, прибыль «Треугольника» составляла в 1914 году 13,3 %, а в 1916 году 29,7 %. Производились заказы вооружения и за границей[122].
119
Алферьев Е. Е.