Приемник И. Л. Горемыкина Б. В. Штюрмер по приказу императора взял вопрос о финансах под свой жесткий контроль. Думается, что это стало одной из главных причин, по которой Штюрмер был подвергнут яростной атаке со стороны руководства военно-промышленных комитетов.
К концу 1916 года общая военная обстановка складывалась в пользу Антанты. Главную роль в этом союзе играла Россия. Она оттягивала на себя бóльшую часть германских и австрийских дивизий. На Западе поняли: Россия способна самостоятельно выиграть войну, а её экономика гораздо сильнее, чем об этом было принято считать. Тон союзников в отношении России сразу изменился. Посыпались предложения о кредитах, французы свернули все секретные переговоры с польскими сепаратистами.
Но одновременно в определённых правящих кругах Запада стала расти самая серьёзная озабоченность в связи с той ролью, какой Россия должна была играть в послевоенном устройстве мира.
В этих кругах отчётливо понимали, что после грядущей победы, а всем было ясно, что она не за горами, императорская Россия будет играть ведущую роль. В самом деле, кто мог быть соперником России после окончания мировой войны? После разгрома Германии ни одно государство мира не смогло бы сравниться с Россией по могуществу, населению и по территории. Западные правящие круги понимали — главной сверхдержавой грядущего мироустройства будет царская Россия.
Наконец, был ещё один аспект, который не мог не вызывать у союзников сильного раздражения. В разговоре с английским послом Бьюкененом Николай II чётко дал понять, что Россия не собирается одна без союзников предпринимать вторжение вглубь Германии. Бьюкенен вспоминал об этом разговоре с царём: «Когда я спросил, не обдумывал ли он вопроса о выпрямлении русских границ за счет Германии, его величество ответил, что он боится, что ему пришлось бы удовлетвориться и нынешними границами, как они ни плохи. Германцы должны быть изгнаны из Польши, но русское наступление внутрь Германии стоило бы слишком тяжелых жертв. Его целью всегда было создание объединенной Польши под протекторатом России, как буферного государства между Германией и Россией; но он не питает в настоящее время никакой надежды на включение Познани в Польшу»[178].
А это означало, что планы Англии добиться общей победы руками ослабленной и зависимой России провалились. Именно успехи России на фронте и в промышленности вызвали новую волну тревоги в правящих кругах Запада. Они полагали, что если Россия победит, она будет диктовать свои условия и уже никто не сможет ей в этом помешать. Значит, нужно было сделать так, чтобы Россия эту войну не выиграла, или, вернее, выиграла бы, но так, чтобы все плоды её победы достались бы не ей самой, а западным демократиям. Главным гарантом независимой политики России был император Николай II. Пока царь был на престоле — Россия была неподконтрольна для западных правительств. Значит — царя нужно было любой ценой свергнуть с престола.
ЧАСТЬ 2
ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ II
И ФЕВРААИСТЫ 1917 ГОДА
Вступление
Сегодня уже мало кто сомневается, что так называемое отречение императора Николая II от престола в феврале 1917 года явилось результатом хорошо спланированного государственного переворота. Конечно, ещё и сегодня можно встретить людей, которые всерьёз полагают, что февральские события были вызваны восстанием угнетённых масс, нехваткой хлеба в Петрограде, усталостью от войны, тем, что «низы не хотели, а верхи не могли» и прочими причинами, о которых так долго лгали либералы и большевики.
Документальные источники убедительно свидетельствуют о том, что в течение 1916 — начале 1917 года ни в Петрограде, ни в Москве не было ни одной сколько-нибудь серьёзной революционной организации, способной и готовой осуществить революцию или государственный переворот. Революционное подполье было дезорганизовано арестами, страдало от нехватки денег и ограничивалось распространением листовок или легальными формами борьбы. Вот лишь несколько типичных сообщений агентурного аппарата Охранного отделения, посланных в 1916 — начале 1917 года. «Местные социал-демократы-меньшевики в настоящее время временно отказываются от активной работы в подполье, находя ее несвоевременной, так как имеется масса легальных возможностей, использование которых может быть несравненно продуктивнее работы в подполье»[179].
К 1917 году партия меньшевиков разбилась, по меньшей мере, на две группы: на основную группу, примыкающую к Ю. О. Мартову, и группу меньшевиков-оборонцев Г. В. Плеханова[180]. Лидеры обеих групп находились за границей, и меньшевистские группы были лишены чёткого руководства и достаточного финансирования.
О том, в каком состоянии находилась революционная работа партии большевиков в последний год перед революцией и могли ли большевики быть её организаторами, можно судить по сообщениям агентуры Охранного отделения о ближайшем окружении В. И. Ленина. Так, агент «Пелагея» (социал-демократ Андрей Романов) Московского охранного отделения 18-го января 1916 года сообщал: «Марией Ильиничной Ульяновой получен один экземпляр изданной Лениным и Зиновьевым брошюры «Об отношении Российской социал-демократической рабочей парии к войне», часть которой ею перепечатана на пишущей машинке в нескольких экземплярах, розданных близким её знакомым»[181].
4-го февраля 1916 года тот же агент сообщал: «Служащая в Комитете попечения о беженцах на Неглинной улице сестра «Ленина» Мария Ильинична Ульянова получила 1 экземпляр № 1–2 журнала «Коммунист», издаваемый за границей при ближайшем участии «Ленина» и «Григория Зиновьева», […] № 1–2 журнала «Коммунист» имеются также и у инженера Смидовича, Ульянова и Смидович дают этот журнал для чтения партийным лицам и за это берут с каждого по 3рубля в партийный с-д, фонд»[182].
Поражают не только те, прямо скажем, ничтожные масштабы деятельности и возможностей большевистского вождя, но и то, что о любом факте его деятельности в России, даже незначительном, становилось сразу известно Охранному отделению. Революционные группировки были в буквальном смысле слова нашпигованы его агентурой.
В агентурном сообщении от 29 апреля 1916 года указывается, что большевик В. В. Сухарулидзе на собрании московского партийного актива доложил, что вследствие недавних арестов «Московский комитет РСДРП, и «городской социал-демократический район» распались, так как большинство их членов арестованы, и что в настоящее время, по крайней мере, лично он не считает возможным, что-либо сделать для восстановления районных организаций, тем более, что каждую минуту можно ждать ареста»[183].
Но самым серьёзным доказательством непричастности большевиков к событиям февраля 1917 года являются известные слова самого Ленина, написанные им 9 января 1917 года, то есть за месяц до переворота: «Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодежь, которая работает так прекрасно в социалистическом движении Швейцарии и всего мира, что она будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции»[184].
Что касается эсеров, то, по заключению генерала А. И. Спиридовича, их партийной организации не было в России уже к началу 1914 года. «Были лишь разбросанные по разным городам социалисты-революционеры, мечтавшие о таких организациях и о партийной работе»[185].
184
Ленин В. И. Доклад о революции 1905 года. // Полное собрание сочинений. Изд. 5-е. Т. 30. С. 306–328.
185
Спиридович А. И.