Он же и отвечал на этот вопрос: "Работая над культурными растениями надо, прежде всего, определить, что, в сущности, представляет собой культурное растение: является ли оно даром природы или же результатом человеческого труда. Если культурное растение дано нам в готовом виде природой, то, естественно, только у неё же следует искать и другие формы для дальнейшего улучшения культурного растения. Если же культурное растение есть продукт творческой работы бесчисленных поколений человечества над грубым диким растением, то источником форм для целей дальнейшего его улучшения будут не дикие горные дебри, а центры многовековой цивилизации, где улучшающая работа человечества зашла наиболее далеко[86]". Следовало искать и привлекать в коллекцию только то, что концентрирует в наследственной основе наибольшее количество не примитивных, а хозяйственно-ценных признаков[87].
Понимал ли это Вавилов? Конечно, понимал. В подтверждение этого Коль приводил в своей статье выдержку из "Ботанико-географических основ селекции" 1935 года, где Вавилов сам писал: "чем выше технический уровень цивилизации, тем более отселектированы её культурные растения. Китайские овощи, разные виды китайских капуст, соевые бобы, рис, так же как и многие полевые культуры стран, расположенных по берегам Средиземного моря, где развивались мощные цивилизации Старого Света, характеризуются высоким качеством, крупностью плодов, семян, отображая наглядно результаты тщательной многовековой селекции… Наоборот, ассортименты многих стран ― Северо-западной Индии, Афганистана, Абиссинии, доинкских цивилизаций Перу и Боливии, сохранившихся в высокогорных райнах Андов ― характеризуются мелкозёрностью, мелкоплодностью, низким качеством и мало отличимы от диких форм, нередко произрастающих рядом на полях или на пустырях и межах".
Как видим, Вавилов вполне понимал, где именно нужно искать ценный материал для селекции и интродукции. Но экспедиции были ориентирована на сбор "всего многообразия". Нужды сельского хозяйства были отодвинуты на задний план, на неопределённое потом.
То же писал по этому поводу и Г. Н. Шлыков. В 1938 году в журнале "Советские субтропики" № 8–9 он опубликовал статью "Формальная генетика и последовательный дарвинизм", где критиковал Н. Вавилова за убеждение, что в Афганистане, Эфиопии, Палестине необходимо искать наиценнейший исходный материал для селекции. Он писал, что за многие годы путешествий Вавиловым и его последователями там было собрано несколько десятков тысяч образцов материала, который может найти, по утверждению Вавилова, использование в позднейшей селекции. Однако ничего из собранного там не оказалось ценным. Ценным было только то, что собрано в странах с высокой техникой земледелия.
В 1967-69 годах мне неоднократно приходилось беседовать с заведующим лабораторией семеноведения ВИРа Николаем Георгиевичем Хорошайловым. Аспирантуру ВИРа он закончил в 1935 году и был свидетелем, а в некоторых случаях и участником этих перипетий. Критики упрекали Вавилова в оторванности деятельности института от проблем сельского хозяйства. Молодые аспиранты, пришедшие в ВИР, стремились выполнять научные исследования, непосредственно связанные с практикой сельского хозяйства. Но все предлагаемые темы носили отвлечённый описательный характер. Упор был сделан на изучение морфологических признаков и стремление отыскать такие, которые позволяли бы заполнить, пока ещё пустые, клеточки гомологических рядов. Вавилов нервозно реагировал на критику и повторял, что только избранные могут его понять.
Мой знакомый, который моложе меня лет на двадцать, говорит: "Важно делать то, что тебе по силам и что имеет сейчас наибольшую ценность". Но, дорогие читатели, задайте себе вопрос: Какую неотложную ценность имел для сельского хозяйства СССР 1920-30-х годов материал, собранный в отсталых Афганистане, Эфиопии, Монголии? Ответьте на него честно, хотя бы для самих себя.
Реорганизация ВИРа в августе 1940 г
Комментарий автора. 6 августа 1940 года произошло трагическое событие. Николая Ивановича Вавилова арестовали.
Всесоюзный НИИ растениеводства остался без руководителя. Раньше тоже случались подобные ситуации. Командировки Николая Ивановича часто растягивались на несколько месяцев. Случалось на год и больше. Но данный случай, разумеется, особый.
Всесоюзная Академия (ВАСХНИЛ) сформировала комиссию по приёму дел института и передаче их новому директору ― Эйхвельду Иоганну Гансовичу[88]. Возглавил комиссию член коллегии Наркомзема Алексей Клементьевич Зубарев.
86
То есть, подбирать образцы для интродукции новых, высокоурожайных сортов растений следовало в первую очередь в культурных центрах, где уже давно, на протяжении столетий, велась работа по их селекции.
87
В своих воспоминаниях о Н. Вавилове Е. Синская так характеризовала Александра Карловича Коля:
Однако, как видно из приведённой статьи, не таким уж "недалёким" человеком был Александр Карлович Коль. Его можно было считать "недалёким" только в том смысле, что его волновали не столько далёкие академические проблемы, сколько неотложные задачи развития сельского хозяйства ―
88
Эйхвельд И. Г. (1893-1989 гг.) ― селекционер. С 1923 г. работал на Полярной опытной станции ВИР лаборантом, затем ассистентом, с 1931 г. ― директором. С 1935 г. академик ВАСХНИЛ. С 1940 по 1951 гг. ― директор ВИРа. В 1946 г. был избран академиком АН Эстонской ССР, а в 1951 г. президентом академии. В 1953 г. его избрали чл. — корр. АН СССР. С 1966 г. ― председатель комиссии по проблемам сельского хозяйства Севера при Президиуме ВАСХНИЛ ―