Однако митрополит Макарий не противопоставлял взгляды Нила Сорского традициям русской монашеской жизни (что было свойственно многим исследованиям того времени). Он подчеркивал, что Нил Сорский не отвергал внешнего делания иноков, которое было свойственно уставу общежительных монастырей, а только напоминал о важности внутреннего. Устав Нила Сорского, по мнению митрополита, «как бы дополнил другие монастырские уставы… и составил с ними один устав, обнимавший всецело обе стороны подвижничества, внешнюю и внутреннюю»[56].
Работа митрополита Макария особенно интересна тем, что в ней дана оценка нестяжательных взглядов Нила Сорского уже с позиции Церкви XIX в. До него церковные историки только упоминали в своих работах о выступлении Нила Сорского на соборе 1503 г., но митрополит Макарий затронул вопрос об исторической реальности нестяжательной программы, которую предлагал Нил Сорский, в русских условиях XV–XVI вв.
Изложив общий ход собора 1503 г. по «Письму о нелюбках», он сделал вывод, что на соборе речь шла об отобрании всех владений у монастырей и святителей[57]. Далее, избегая какого бы то ни было противопоставления «иосифлян» и «нестяжателей», митрополит Макарий оценил позиции двух русских святых с точки зрения их исторической правоты и ошибочности. О взглядах Нила Сорского, высказанных им на соборе, он писал: «…мысли Нила Сорского справедливы, особенно по тому времени, но не вполне. Средств, какие указал преподобный Нил, взамен недвижимых имуществ, для содержания монашествующих решительно недостаточно. Он имел в виду монахов–пустынников, которые… не посещали ежедневно церкви, не отправляли всех церковных служб и имели довольно времени для рукоделия. Но и они не в состоянии были содержать себя только своими трудами, как доказал своим примером скит самого же Нила, состоявший всего из 12 братий и выпросивший себе у великого князя Василия Иоанновича ежемесячную милостыню по 155 четвертей ржаной муки»[58].
«Равным образом справедливы и мысли, какие высказал на соборе преподобный Иосиф Волоцкий, но также справедливы не вполне». По мнению митрополита Макария, монастыри того времени, чтобы избавиться от нареканий в стяжаниях, могли бы отказаться от сел — земель, населенных крестьянами, а просить от государя ругу[59].
Так спор XVI в. о монастырских селах перешел в церковную историографию конца XIX — начала XX в. Профессор МДА Е. Е. Голубинский, представитель так называемого критического направления церковной историографии[60], в своей «Истории Русской Церкви» (1900 г.), высказался в поддержку позиции Нила Сорского по этому вопросу. Излагая главный аргумент преподобного Иосифа в защиту сел — «како тогда честному и благородному человеку постричися», — Голубинский писал: «Это оригинальное представление Иосифа, которое совершенно напрасно называют «по тому времени в высшей степени практичным», действительно было очень убедительно, как доказательство ad hominem. Несомненно, что стали бы стричься в монахи благородные люди и в том случае, если бы монастыри перестали иметь села, и люди лучшие, чем прежде…»[61]
Кроме «Письма о нелюбках» Голубинский один из первых использовал для описания собора 1503 г. «Житие преподобного Иосифа, игумена Волоцкого, составленное Неизвестным» и критически подошел к некоторым сообщениям «Письма». Исследователь заметил, что «преподобный Нил был только против вотчиновладения, а не за то, чтобы все монахи жили по скитски, как жил он сам и в каковом значении нужно понимать в данном случае слово «пустыня»[62].
Голубинский считал, что Нил Сорский совершенно априорно отверг доказательства защитников сел, что древние святые отцы владели вотчинами[63]. И только позже, уже Максим Грек, показал, что славянский перевод правил четвертого и седьмого вселенских соборов, на которые ссылался собор 1503 г., был неверен. Словом «село» на Руси переводили то, что по–гречески значило «поле», «приградие сельное»[64]. Оценивая выступление Нила Сорского на соборе 1503 г., Голубинский писал: старцы Паисий и Нил «одушевились решимостью на то, чтобы предприняв попытку совершить великое преобразование нашего русского монашества, возвратить его к первоначальной и настоящей идее монашества»[65].
Общий обзор жизни Нила Сорского как православного подвижника и основателя первого скита в России дал архимандрит Иустин (Полянский), ректор Костромской Духовной Семинарии в своей книге «Преподобный и богоносный отец наш Нил, подвижник Сорский, и Устав его скитской жизни» (1902 г.).
60
О тенденциях развития русской церковно–исторической науки XIX в. см.: Плигузов А. И., Янин В Л. Послесловие // Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М. 1989. С. 9–10.