— Вот и всё, что я хотел сказать. Великая клепсидра Нила отсчитала время, фелюка встала на ветер, и мы можем ехать в аэропорт.
Пока я гостил в Каире, кое-что здесь изменилось, но в основном всё осталось как было. Нил по-прежнему течёт на север, а фелюка пытается пробиться к югу.
И очередная война, и слишком много тех, кого мы любим, ушли навсегда… Хотя, в некотором роде, они остаются с нами.
Эхом внутри нас… как Колли, который сегодня постучал в твою грудь, чтобы спасти мою жизнь. Сжал твоё сердце. А он ведь не планировал это заранее, понимаешь? Но сделал, просто прожив свою жизнь так, как прожил.
И давно имеет уютное местечко у тебя внутри. И порой склоняет тебя к некоторой театральности.
Здесь, в тенях у Нила, слушая тихие всплески на великой реке…
В мире сейчас бушуют тени варварского прошлого, но всё пройдет. Реки, слава Богу, по-прежнему текут от истоков к устью и никогда не замирают…[81]
Они стояли на пирсе. Джо улыбнулся, поднял камешек и тот на мгновение блеснул отражением лунного света от спокойствия вод.
— Всего три недели провёл я в Каире, — сказал Джо, — Только подумать: что это показывает? что нет никакой формы времени, кроме той, что мы ему придадим…
По дороге в аэропорт ни один из них не произнёс больше нескольких слов. Блетчли сосредоточился на вождении, а Джо уставился в окно, пытаясь поглотить это всё и взять с собой; заполнить себя звуками и запахами Каира, бескрайностью пустыни песков и простором великой пустыни небес.
В аэропорту Блетчли провёл Джо через несколько тихих офисов, где Джо аккуратно проверили на предмет возможного незаконного вывоза пропавшей из Каирского музея фигурки ушебти.[82] А затем они с Блетчли вышли к взлётно-посадочной полосе. Подул сильный ветер, звёзды замерцали.
Блетчли вручил Джо конверт с документами и деньгами.
— Твой самолёт вон там.
Он крепко пожал руку Джо, а затем неуклюже свесил свои руки по бокам; ветер развевал его бесформенный мундир цвета хаки.
Джо засмеялся.
— «У не-ей… такая маленькая грудь».
— Что?
— Пожали руки, и всё? Будь здоров, не кашляй?
Джо запрокинул голову и заржал. Он сделал шаг вперёд и положил руку на плечо Блетчли.
— Ты ещё не понял, чувак? Разве ты не понял, что мы на одной стороне? И я не только о британцах или союзниках.
Глаза Джо блестели и слезились от ветра.
— Слушать меня! Я имею в виду единственную сторону. Белые продолжают, и выигрывают.
Ты достаточно долго в Средиземноморье, чтобы знать, что когда наступают важные моменты — надо давить на плоть. Ты сейчас не командуешь парадом; в прямом смысле. Сейчас ты просто анонимный член пёстрой толпы, известной как «друзья Ахмада», наряженного в бэушное тряпьё и украшенного шрамами подразделения иррегулярных сил, что ведёт борьбу за жизнь целого мира.
«Нас мало, но мы в тельняшках». Поэтому открой свои объятья. Обними меня, человек. Просто обними меня, чтобы я не замёрз, когда наступит ночь. Это не так уж и трудно, — обнимашки, — и длится всего мгновение, но это всё, что у нас есть, всё, что мы можем дать ближнему.
Блетчли рассмеялся и они тепло обнялись.
— Вот так-то лучше, — сказал Джо. — Вот теперь я спокоен и могу идти. И, как говорил в такие моменты человек, которого мы оба знаем: «Благослови нас Бог».
Он остался для меня тайной; я даже не знаю: был ли он мусульманином, христианином или иудеем.
Очень любопытный человек. Большой и неуклюжий. И вроде бы ничего в нём особенного, но присутствие его как-то успокаивает, странно так.
Нищий. Достойный человек в безграничном королевстве… «Суровый». Интересно, откуда у него такое имя?
Потому что он был каким угодно, только не суровым.
Да благословит нас Бог…
Джо поворачивается, машет рукой и шагает к самолёту — пешка в потрёпанной одежде с чужого плеча.
Преодолевая ветер, Джо склоняет голову и весь наклоняется вперёд… маленький человек.
Все примечания сделал Андрей Аськин, тот ещё жук.
Послесловие переводчика
В предисловии первого редактора Уитмора сказано, что хотя критики называли автора «новым Пинчоном» тираж ни одной из пяти изданных книг не превышал 5000 экз. в твёрдой обложке.
Переусложнённый его язык — бесконечные экивоки и повторы, тормозящие развитие, экшн — заставили меня отказаться от первоначального намерения переводить почти дословно. Если без сокращений, то к примеру эта, — последняя, — глава была бы на четверть больше. То есть: я сначала переводил всё, а потом убирал лишнее.
Местами, однако, сознательно сохранены словесные конструкции автора-жонглёра: «Незнакомец вскинул голову и фыркнул, какая-то развратная мистика ползала по его лицу». Передача смысла по-русски увеличит объём без оправдания, а это авторское (звонкий голос => звон цепей, the Hun the gun, Bletchley — his thinking as clear as a bell) создаёт свою атмосферу, конечно.
For what? What? It's a regular Whatley, that's what.
Colly came to call and we put up our feet and talked about it.
Такие конструкции перевести не удалось. Когда переводчик встретил первую в главе 7, было уже поздно менять фамилии персонажей; давать им говорящие имена. Кстати, отец дал Стерну имя явно в честь вифлеемской Звезды, и в переводе подошло бы «Штерн» (так я думал); но имя ему дали в первой книге четырёхтомника и Уитмор потом обыгрывал «суровый», серьёзный, стойкий.
И снова кстати: есть «Александрийский», «Иерусалимский»(этот) и «Неаполитанский» квартеты.
Книжку Аськин не читал, а переводил последовательно — главу за главой, между иными делами сначала расходуя на каждый чистовой вариант примерно неделю. А позже — день, два, ну три от силы.
Кое-где, убрав в одном месте главы то, что не смог или не счёл нужным передать авторское, переводчик принял решение взамен вставлять подобное, пусть и в другом месте главы, сохраняя насыщенность: «девственного табака» — tabacco of Virginia в оригинале нет, «он смотрел на армянский ковёр с грустным выражением лица» и тп.
Однако, старался не злоупотреблять.
Далее: неимоверно тягучий китч, — лубок, комикс, — можно счесть за пресловутый «английский юмор», только вот автор — американец. Переводчик смягчил эти мультики как сумел.
Порою, когда у меня от авторских выкрутасов просто не было слов цивильного языка, я исследовал свой пуп и срывался на использование того лексикона, выражениями из которого отгоняют чертей. Взрослый читатель, полагаю, «поймёт и простит».
Это, опять кстати, отпугнёт ханжей; обожающих вот такое: «б…ь», «выёживаться» и тп. Там, где вместо слов понаставлены точки — это «проза. ру»; не я и не автор. «21+» я указал, не понимаю… ну да ладно.
В части соблюдения примет времени на переводчика повлияла книга «Illuminatus!»; переводчик махнул рукой и не стал слишком заморачиваться, поскольку здесь как раз кстати, — удачно, — астролябия Стронгбоу пересыпает пески столетий.
Там где это не мешает прочтению запятые убраны сознательно. В правописании руководством послужила книга Успенского «Слово о словах» и приведённое Пелевиным в интервью мнение варяга Розенталя.
Да, чуть не забыл: иностранным языкам переводчик не обучен. За «рыбу» спасибо Яндексу:
«Most Most Urgent: Here we go again, old boy. Let's forego tea and keep the Hun on the run. At once, a goggled officer courier signed for the packet of information and climbed into the sidecar of a powerful dispatch motorcycle, driven by an expert heavy-diesel mechanic who was fluent in Malay, also goggled and armed with a Sten gun, two automatics, three throwing knives and a hidden derringer».
«Большинство Наиболее Актуальных: Ну вот опять, старина. Давайте откажемся от чая и сохраним гунны в бегах. Сразу же офицер-курьер в очках расписался за пакет информации и забрался в коляску мощного диспетчерского мотоцикла, управляемого опытным механиком тяжелого дизеля, который свободно владел малайским языком, также в очках и вооруженный пистолетом Sten, двумя автоматами, тремя метательными ножами и скрытым дерринджером».
Это единственный кусок текста, выброшенный целиком; вторая глава — я посчитал это слишком фееричным для начала.
XII.2018-III.19 гг, вот так — первый блин, АА.
P.S. По тексту, несомненно, есть «косяки»; как без этого? По телеку, вон, рассказывали, что Непальские скульпторы перед продажей отламывают у статуй какую-нибудь часть, — палец там, — нехрен соревноваться в совершенстве с богами. И Аполлон тоже с флейтиста шкуру содрал, жуть.
81
Скоро, пишет добрый-Санитар-из-психушки, эфиопы достроят свою плотину — и Нилу, — а значит и Египту, — кирдык. Как турки поступают с Сирией и Ираком. Но эфиопам что скажешь? у них ковчег Завета.
82
Здесь, по-видимому, аллюзия на: Тим Пауэрс «Гнёт её заботы» (перевод: Старый Ёж); или: Стив Айлетт «Шаманский космос» — «…святым Эпифанием Саламинским, тем самым не в меру дородным господином, который утверждал, что у него в животе зреет, как плод в утробе, священное изваяние». (перевод: Покидаева Татьяна.)