Лю Си и Пау Ти-сан научили Ноя, как будет по-китайски «здравствуй», «хорошо», «дружба», несколько особенно дорогих человеку слов, которые вдвойне радостно услышать на родном языке. В каждый новый приезд в батальон Буачидзе все более уверенно произносил по-китайски «ни хао» («здравствуйте»). Отличившихся или более близко знакомых ему бойцов председатель Совета Народных Комиссаров многонациональной Терской республики приветствовал: «Хэнь хао! Юи» («Очень хорошо! Дружба»).
По просьбе китайцев Буачидзе не раз рассказывал им о Ленине. Рассказал, что Владимир Ильич напечатал в первом номере газеты «Искра» за 1900 год статью «Китайская война»[36]. Ленин гневно осуждал царское правительство за участие в подавлении знаменитого народного ихэтуаньского (боксерского) восстания и призывал рабочий класс России всеми силами бороться против тех, кто разжигает национальную вражду и пытается отвлечь внимание пролетариата от его истинных врагов.
Ной часто бывал и в сводном отряде грозненских рабочих. Это был первенец, основоположник вооруженных сил Терской республики. Еще в феврале Буачидзе направил в Петроград с письмом к Ленину одного из первых грозненских революционеров, члена партии с 1904 года К. Б. Осипова. Ной просил Владимира Ильича выделить оружие для грозненских рабочих.
Осипова принял председатель Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Свердлов. Яков Михайлович сказал, что Ленин, народный комиссар по делам национальностей Сталин и он обсудили письмо товарища Ноя и приняли его предложение. Сейчас время крайне трудное, враг рвется к Петрограду, каждая винтовка на счету, но для грозненских рабочих правительство выделит оружие из последнего. Через несколько дней Осипов получил эшелон с винтовками, боеприпасами и легкими пулеметами, а также пять миллионов рублей.
На станции Минеральные Воды Буачидзе встретил эшелон с оружием и сам занялся его дальнейшей судьбой. Осипов, вернувшись в Грозный, сообщил окружному комитету партии: «Я обстоятельно рассказал Буачидзе о своей поездке в Петроград, о беседах со Свердловым и вручил письмо Владимира Ильича Ленина, адресованное товарищу Ною… Буачидзе просит передать большевикам Грозного, что теперь все зависит от них. Оружие уже есть. Из грозненских рабочих можно создать первоклассные вооруженные силы, и наша партия будет иметь на Тереке солидную опору».
При Грозненском Совете тотчас же начала работать военная коллегия во главе с прошедшим через все испытания войны георгиевским кавалером, большевиком Николаем Гикало[37] и офицером-патриотом, впоследствии одним из крупнейших работников Красной Армии — Михаилом Левандовским. В отряд записывали лишь тех, кто имел рекомендацию от рабочих коллективов или партийной организации. Вскоре Грозный увидел красноармейскую пехоту, конницу и артиллерию.
Буачидзе уже мог сообщить Ленину, что его поручение успешно выполняется: Терская республика имеет национальные части — чеченскую, кабардинскую, осетинскую, имеет батальоны добровольцев — рабочих и казаков, имеет красногвардейцев — грузин и китайцев.
Над Владикавказом гремели весенние грозы, и высокое небо озаряли сполохи зарниц. Зазеленели долины. Белыми, желтыми, розовыми лепестками покрылись сады. Распустились кусты сирени. Теплый бодрящий воздух наполнился веселым щебетанием птиц.
Первомайское утро выдалось солнечным. Над белой скатертью Столовой горы ни единого облачка. Ною, так и не ложившемуся спать в эту праздничную ночь, показалось, что хлопотливые солнечные лучи раньше обычного тронули ледяные вершины Мкинварцвери, сделали их розовыми, живыми; скользнули ниже, к альпийским лугам, в тесные заросли дуба, бука, ели; заиграли на быстрых студеных водах горных рек.
Вместе с солнцем в распахнутые окна ворвалась медь оркестров. Ной удовлетворенно улыбнулся. Он вспомнил: современник Пушкина декабрист Одоевский мечтал, что через тысячу двести лет наста-нет пора, когда на улицах городов российских слышна будет доступная народу музыка. Прошло меньше столетия, и вот гремят оркестры. Музыка и песни в честь пролетарского праздника на берегах вечно беспокойного, «погибального», как говорили в Государственной думе, Терека.
Впрочем, сейчас Терская республика более походила на обетованный остров, вокруг которого бушевали, ярились волны контрреволюции и иностранной интервенции. В Таганроге и в Батуме, в приемных у командующих немецкими оккупационными войсками послушно ждали своего часа русские белогвардейцы, украинские гайдамаки, грузинские меньшевики, азербайджанские мусаватисты. В Константинополе доставленное из Батума на немецком угольщике «правительство независимой Северо-Кавказской республики» заключило «дружеский» договор с императорским оттоманским правительством, по которому «Высокая Порта приняла на себя некоторые обязательства в деле осуществления политических стремлений цивилизованных слоев Северного Кавказа».
Уже севернее, восточнее, южнее Терской республики сосредоточивались немецкие и турецкие дивизии. Летом 1918 года пушки неминуемо снова должны были заговорить и на Тереке.
И все-таки сегодня впервые за свои тридцать шесть лет Ной Буачидзе встречал международный рабочий праздник окрыленный победой, как человек, дождавшийся торжества своих идей. Теперь он был не только агитатором, борцом против старого, но и строителем нового, главой народного правительства.
Втайне от всех (это проскользнуло только в письме к брату Николаю Григорьевичу) Ной твердо решил, что как только на Тереке воцарится мир, он уйдет из правительства, займется пропагандистской, а еще лучше — педагогической деятельностью. Но пока он был главою правительства и все энергичнее пользовался своей властью. По его приказанию за несколько часов до праздника управляющий делами Совета Народных Комиссаров Колка Кесаев распространил экстренные сообщения. Первое из них касалось тянувшихся весь апрель бесплодных переговоров народного комиссара труда и промышленности с представителями господина Дюкенна о возобновлении работ на заводе, обогатительной фабрике и рудниках акционерного общества «Алагир». Начав с того, что «владельцам невыгодно пустить предприятие до тех пор, покуда не будут выяснены возможности конкурировать на зарубежных рынках, а также последствия нового таможенного договора Украины с соседними государствами», представители Дюкенна в конце концов потребовали субсидии в один миллион рублей и гарантии того, что «все убытки будут покрываться правительством Терской республики». В то же время рабочие делегаты сообщали, что на складах акционерного общества хранятся большие запасы топлива и сырья для производства кислоты, удобрений и других химических продуктов.
Вчера Ной Буачидзе своей властью написал резолюцию: «Ввиду явного нежелания открыть действия на предприятиях общества «Алагир» принять завод во Владикавказе и Садонские рудники с Мизурской обогатительной фабрикой и всем имуществом горнохимического общества, арендованного А. Дюкенном, в чем бы оно ни состояло, в собственность Терской республики.
Завод и рудники пустить в двухдневный срок.
Рабочее время на всех предприятиях и хозяйствах, независимо от их размеров и от того, кому они принадлежат, не должно превышать восьми часов в сутки и 46 часов в неделю, включая сюда и время, употребляемое на чистку машин и приведение в порядок рабочего помещения.
Рабочее время не достигших восемнадцати лет не может быть продолжительнее 6 часов в сутки».
Второе сообщение Совета Народных Комиссаров, также приуроченное Ноем к празднику 1 Мая, касалось неотложных нужд народного образования Грамотность среди осетинского населения в ту пору не превышала десяти-двенадцати процентов. Грамотных кабардинцев, балкарцев, ингушей и чеченцев было и того меньше. Да и во Владикавказе обстояло немногим лучше. «Классы реального училища, — сообщала одна из газет незадолго до революции, — как известно, помещались в одном здании с баней Береславцева. Санитарная комиссия признала такое совместительство недопустимым. А администрация училища утверждает, что другого помещения в городе будто бы нет. С закрытием этих классов на улицу выброшены еще двести сорок учеников».
37
Позднее Николай Федорович Гикало был командующим войсками Терской республики, затем руководил партизанами и повстанческими войсками Северного Кавказа, действовавшими в тылу Деникина. После гражданской войны до последних дней своей жизни Гикало на руководящей партийной работе.