Рано поутру Джон предложил отправиться на кладбище; он должен был внести очередной взнос в свою моральную квартплату. Жанне мысль совершить таким образом их первую совместную прогулку показалась совершенно очаровательной. Они бродили долгие часы в полной эйфории от дебюта их отношений и помыслить не могли, что через пятнадцать лет их ждет громоподобный развод.
Им понравилась идея звать друг друга Джон и Джанна. Они часами рассказывали друг другу свои жизни; не осталось ни одной пропущенной страницы из прошлого. Когда любовь делает первые шаги, любимое существо напоминает русский роман. Это плотный, неудержимый поток. Они постоянно обнаруживали, как много у них общего. Например, литература. Оба любили Набокова и пообещали себе, что однажды по примеру писателя отправятся ловить бабочек. В то время Маргарет Тэтчер жестоко подавляла требования и надежды бастующих шахтеров; влюбленным было на это глубоко плевать. Счастье не заморачивается условиями жизни рабочих; оно всегда немного буржуазно.
Джон учился в Академии искусств, но истинной его страстью было изобретательство. Его последним открытием стал галстук-зонт. Со всей очевидностью этот аксессуар должен был войти в гардероб англичан. Но идея, при всей ее блистательности, разбилась о стену всеобщего равнодушия. Зато стремительно вошли в моду авторучки-будильники. Жанна уверяла Джона, что все великие гении поначалу были отвергнуты. Надо дать миру время приспособиться к твоему таланту, добавляла она влюбленно и пафосно. Сама она перебралась в Лондон, лишь бы сбежать от родителей, которые так и не смогли усвоить, что такое ласка и как ее применять. Жанна уже прекрасно говорила по-английски. Она мечтала заняться политической журналистикой, хотела брать интервью у глав государств, хотя и не очень понимала, откуда взялось это навязчивое желание. Восемь лет спустя она задаст вопрос Франсуа Миттерану на пресс-конференции в Париже. Для нее это станет проблеском посвящения в сан. Пока что она бросила работу няни и устроилась официанткой в ресторан, где готовили отличный чили[5]. Довольно скоро она заметила, что, если говорить с сильным французским акцентом, соберешь куда больше чаевых. День за днем она совершенствовала искусство начинять свой английский все большим количеством оговорок. Ей нравилось, когда Джон наблюдал за ней с улицы, поджидая ее после работы. Она наконец выходила, и они долго шагали в ночи. Она рассказывала о хамстве некоторых клиентов, он с жаром излагал новые идеи. И в этом было гармоничное слияние мечты и реальности.
После нескольких месяцев накопления чаевых Жанна решила, что отложила достаточно денег и может уйти из ресторана. Она дополнила свое резюме великолепным сопроводительным письмом, что позволило ей получить стажировку в престижной ежедневной газете «The Guardian»[6]. Как француженке, ей предложили место помощника корреспондента в Париже. Это стало холодным душем. Ей грезилась увлекательная жизнь, репортажи из разных интересных мест, но ее обязанности заключались в организации встреч и заказе билетов на поезд. Это довело ее до ручки, и даже ремесло официантки показалось ей более воодушевляющим с интеллектуальной точки зрения. К счастью, ситуация улучшилась. Проявив настойчивость, она сумела доказать, что способна на большее, и в конце концов ей стали доверять ответственные задания. Наконец она опубликовала свой первый материал: сообщение об открытии во Франции сети «Restos du Cœur»[7], всего несколько строк. Джон читал и перечитывал эти строчки, как сакральный текст. Какой восторг увидеть имя любимой женщины в газете; хорошо, пусть не имя, а только инициалы: Ж. Г.[8] Фамилия Жанны была Годар, но никаких родственных связей с франко-швейцарским режиссером у нее не прослеживалось.
Через несколько дней, придя в бюро, она обнаружила в разделе частных объявлений следующие строки, написанные по-французски:
5
6
8