— Целый уикэнд лишь для того, чтобы сфотографировать слона? — недоверчиво спросил Норби.
— Мы дадим поправку на твои ошибки, Норби. Плюс время, которое нам потребуется для возвращения на Марс и демонстрации фильма. Разумеется, мы скажем, что этот слон похож на древнего, но я-то буду знать, что он настоящий! Что скажешь, Джефф? Я мог бы приказать тебе и твоему роботу отправить «Гордость» в прошлое, но это мое личное приключение, поэтому я прошу вас. И не забывай, что мне принадлежит не только замысел, но и вся ответственность за его исполнение.
«Вся трудность в том, что мне действительно хочется согласиться», — подумал Джефф. Норби прикоснулся к нему.
«Это может быть весело», — телепатически передал он.
— Адмирал, — медленно произнес Джефф. — Путешествие во времени действительно может оказаться опасным. Однажды мы с Норби изменили историю, когда застряли во Франции XVIII века, и нам пришлось приложить много усилий, чтобы исправить положение[2], но в большинстве случаев ничего ужасного не происходило. Я не думаю, что съемка одного африканского слона может повлиять на ход истории.
— И я тоже, — Йоно потер руки. — В те времена мировой общественности не было дела до того, что происходит в Африке. Но мне бы не хотелось, чтобы Норби настроился на менее отдаленное прошлое нашей семейной реликвии и проявлял интерес к… э-ээ, романам моей прапрабабушки.
— У нее в самом деле был роман с русским космонавтом? — спросил Норби. — Поэтому она и решила называть первенцев мужского пола русскими именами?
— Не надо петь с чужого голоса, Норби, — смущенно пробормотал Джефф.
— Но адмирал сам намекнул на это, разве не так?
Йоно закряхтел.
— С Иви случится припадок, если она узнает о нашем разговоре. Незаконная примесь русской крови…
— Но может быть, африканские и русские космонавты были просто хорошими друзьями? — дипломатично предположил Джефф.
— Слишком хорошими, — проворчал Йоно. — Так или иначе, тот русский умер. Несчастный случай по завершении высадки на Ио. А после этого, как без устали замечает моя сестра, наша прапрабабушка вполне законным образом вышла замуж за отдаленного родственника, одного из ранних марсианских колонистов. Без сомнения, она всего лишь отдавала дань уважения павшему товарищу, когда назвала своего первенца Борисом.
— Разумеется, сэр, — хором сказали Джефф и Норби.
— Прапрабабушка стала важной персоной в Марсианской Колонии, как тогда назывался Город. Она не только сделала Суахили официальным языком колонии, но и ввела традицию семейного матриархата. Думаю, моя сестра жаждет быть похожей на нее.
— За исключением тесной дружбы с русскими, — заметил Норби. Йоно похлопал его по шляпе.
— Странно, что именно сейчас Иви принимает у себя русскую… ну, почти русскую, которая пытается подружиться с ней или хотя бы доказать родственную связь между нашими семьями. Будет забавно думать о Вине Грачевой как о члене снобистской семьи Йоно.
Джефф указал на семейную реликвию.
— Если премьер-министр считает, что ваша прапрабабушка подарила этот бивень одному из ее русских предков, то нам лучше быть с ним поосторожнее. Возможно, она хотела показать вам любовную записку, в которой упоминается об этом даре.
— Не произноси слов «любовная записка» в присутствии моей сестры. И без того уже достаточно плохо, что прапрадед Вины был братом того русского космонавта… что-то не так, Норби?
— Не знаю, — Норби раскачивался взад-вперед с закрытыми глазами. Потом глаза раскрылись, и робот уставился на Йоно и Джеффа. — Я снова прикасался к слоновьему бивню и сомневался, смогу ли я найти его в прошлом.
— Сомневался? — проворчал Йоно. — Ты хочешь сказать, что не уверен в своих силах?
— Я назвал себя гениальным роботом. Гениальным, но не безупречным.
— А что все-таки произошло, Норби? — спросил Джефф.
— Что-то странное… не знаю, как объяснить.
— Адмирал, это путешествие может оказаться опасным, — с тревогой сказал Джефф.
— Значит, ты не попросишь Норби найти моего родового слона? — жалобно спросил Йоно.
— Этот слон не был вашим предком, — заметил Норби. — Скорее, он был убит или найден вашими предками.