Нормальный как яблоко. Биография Леонида Губанова [litres]

А вот, как вы помните, отрывок из «Полины»:

Мы все вас покидаем, бабы!
Мы – лебеди, и нам пора
К перу, перронам, переменам,
Не надо завтрашних пельменей —
Я улетаю в 22!

Мало? Давайте ещё обратим внимание на стихотворение «It`s no use raising a shout»[119] (в переводе Е. Тарасова). Здесь появляется образ птицы, коррелирующий с лирическим героем, жаждущим путешествий и чего-то нового, ещё не познанного:

Птица к нам прилетала сюда,
Теперь уж не прилетит никогда.
Я сделал много миль. Я долго шёл, чтоб только найти,
Что нет ни моря, ни земли, ни любви.
Вот я, вот вы:
Но что из того? Что сделаем мы?

А вот схожие строчки из «Полины»:

Когда мы сердце ушибаем,
Где мысли лезут, словно поросль,
Нас душат бабы, душат бабы,
Тоска, измена, ложь и подлость.
Века, они нам карты путают,
Их руки крепче, чем решётки,
И мы уходим, словно путники
В отчаянье и отрешённость.

Вообще вся подборка Одена в «Антологии» выдержана в одном настроении – в попытке выбраться из домашнего тепла и уюта куда-то в неизвестность, к чему-то новому и прекрасному. Та же ситуация и в «Полине», только у Губанова, помимо желания странствий и приключений, есть ещё юношеский максимализм, размах и готовность отвечать за всю историю и культуру, плюс всегдашняя русская политическая составляющая – куда ж без неё?

Но интересно, как у Одена и Губанова в ход идут живописцы, через образы которых даётся вся боль мира. У одного – Верещагин, чьи картины «пеплом ухают в диван», и Репин, изрезанный старообрядцем Балашовым, а у другого – «Икар» Брейгеля (даём в переводе П. Грушко)[120]:

На страданья у них был намётанный глаз.
Старые мастера, как точно они замечали,
Где у человека болит, как это в нас,
Когда кто-то ест, отворяет окно или бродит в печали,
Как рядом со старцами, которые почтительно ждут
Божественного рождения, всегда есть дети,
Которые ничего не ждут, а строгают коньками пруд
У самой опушки, —
                               художники эти
Знали – страшные муки идут своим чередом…
<…>
Под солнцем белели ноги, уходя в зелёное лоно
Воды, а изящный корабль, с которого не могли
Не видеть, как мальчик падает с небосклона,
Был занят плаваньем, все дальше уплывал от земли…

В этом есть даже что-то похожее на судьбу Губанова. Но что художники и процитированный «Musee des beaux arts», когда появляется текст с ещё большим количеством конкретных слов, маркеров и образов? Речь идёт об «Отрочестве» («Adolescence»). Приведём его в современном переводе – Глеба Шульпякова[121]:

Перед ним пейзаж, напоминавший когда-то
материнский профиль.
Нынче всё не то: подросли горы,
стало больше кровель.
И, склоняясь над картой,
он тщательно отмечает
Имена тех мест, что, как прежде,
он помнит, знает.

Здесь ведь почти точное совпадение с губановскими строчками:

Вот только охнут бабы в шали,
Дохнут морозиком нечаянно,
Качать второму полушарию
Комочки белого отчаянья.
И вот над матерьми и жёнами,
Как над материками жёлтыми,
Летят, курлычут, горем корчатся —
За теплые моря в край творчества.

И вот, наконец, образ «глупого лебедя», встречающийся и у Одена, и у Губанова. Лебедь молится, он хочет домой, он захлёбывается горем, он должен вернуться к своей «бабе»:

Заплутав в лугах, он выходит
на плоский песчаный берег,
Глупый лебедь плывёт по воде,
зацветает вереск.

Выгнув шею, лебедь молится,
жалуется кому-то.
«Дорогой» – твердит дорогим клювом.
Смутно

Он запомнил – в тот вечер здесь играл
духовой оркестр.
«Будь мужчиной» – сказали ему,
но его реестр
Новостей пополнялся скорее тем,
что мир, похоже,
Стал безумным. О чем, улыбаясь,
говорил прохожим.

Но плохой из него пророк,
он желает домой и вскоре
Получает билет в те края, за которые
он хлебнул горя,
Но толпа на вокзале, надрываясь,
кричит ему: «Трус, бездельник!»
И какая-то баба, глядя в упор, говорит:
«Изменник».

Понятно, что в самом начале 1960-х годов попадался другой перевод, но суть, энергетика, образный ряд тот же. Не факт, что Губанов сознательно обращался к поэзии Одена. Скорее всего, нет. Возможно, это было мимолётное прочтение или же прослушивание его текстов. На подкорку отложились впечатления, а уже потом появилась «Полина».

119

Оден У. Х. «Что пользы поднимать этот крик?» // Антологии новой английской поэзии: 1850–1935. – Л.: Государственное литературное издательство, 1937. С. 365–366.

120

Оден У. Х. В музее изобразительных искусств. // Американская поэзия в русских переводах. XIX–XX вв. – М.: Радуга, 1983.

121

Оден У. Х. Отрочество. // Чтение. Письмо. Эссе о литературе. – М.: Издательство Ольги Морозовой, 2016.