Выбрать главу

А позже оказалось, что автор – Юз Алешковский. Будучи в армии и оказавшись в увале, он напился и взял покататься чужую машину (оказалось, что секретаря крайкома). Был приговорён к 4 годам заключения. И просидел в лагере до бериевской амнистии.

Тут как раз кстати вспомнить, что говорила Татьяна Реброва: «Единственный <…> кто мог понять, в каком обществе мы живём, был Губанов. Блатное общество, блатное, лицемерное государство…»[127]

Косвенно о блатном звучании «Полины» говорит и её размер.

В первую очередь он определяется, конечно, губановской поэтикой, во многом ориентированной на имажинизм и на шершеневичевский «верлибр образов», то есть на свободное и бурное течение стихотворного текста, где один яркий образ цепляется за другой. Но можно предположить, что оказала своё влияние и лагерная культура.

Помните, как было у Слуцкого?[128]

А хорей вам за пайку заказывал вор,чтобы песня была потягучей,чтобы длинной была, как ночной разговор,как Печора и Лена – текучей.

Есть у блатных такое выражение – «чесать пятки»[129]. Когда в камере оказывается новичок, его проверяют самыми изощрёнными способами, чтобы понять, стоит иметь с ним дело или нет. Один из таких способов – «почесать пятки» местному авторитету. Высшее наслаждение – когда человек и в самом деле (под угрозами, чтобы заслужить уважение, от простого незнания, шутки ради или ещё по какой-либо причине) начинает скрести ступню здоровенному мужику. Ему тогда и говорят: «Неправильно чешешь! Старательней надо! С языком!» И смех и грех.

На самом деле «чесать пятки» – это грязный вариант выражений «чесать языки» и «точить лясы». Заключённые круглые сутки помирают от скуки. И сгодится всё, чтобы убить время. Лучше всего – толковый рассказчик, бахарь, баятель. От него ждут новых и новых историй. В идеале, конечно, чтобы тот умел рассказывать, но сгодится и простой книголюб, который помнит сотню незамысловатых сюжетов.

Так, например, кончил свои дни Мандельштам, предлагавший сокамерникам за пайку и хлеб почитать стихи – свои и чужие.

Забыв о кошельках и бабах,Ждут руки на висках Уфы,Как рухнут мысли в девять балловНа робкий, ветхий плот строфы.<…>Так валят лес, не веря лету,Так, проклиная баб и быт,Опушками без ягод слепнутЗапущенные верой лбы.
Так начинают верить небуПродажных глаз, сгоревших цифр,Так опускаются до нэпаТалантливые подлецы.

Возможно, именно об этом «мысли в девять баллов» – когда ты сидишь и силишься вспомнить, о чём бы рассказать? И поэма собственно и становится не просто лирическим монологом, а большим рассказом за жизнь.

И Уфа в таком контексте может оказаться неслучайной, не приведённой ради рифмы, а, если посмотреть на сводную карту, подготовленную правозащитным обществом «Мемориал»[130], центральной точкой средоточия лагерей между Казанью, Свердловском и Воркутой. Всего на территории Башкирской СССР было 3 исправительно-трудовых лагеря (ИТЛ): Туймазинский, Хакасский и Строительство 18, в рамках которого во многом был построен город Стерлитамак.

И губановский рефрен прощания с бабами (иначе женщины в этой поэме и не называются) укладывается в уголовную традицию. Но не только. Мир «Полины» – бабий мир. Мужики – если опираться на первую интерпретацию, «в краю творчества». Если на вторую (с уголовной культурой), в местах отдалённых.

Схожий мир рисует всё тот же Слуцкий в стихотворении «Вот вам село обыкновенное»[131] (1956). После его публикации в «Комсомольской правде» (20 июля 1956 года) на поэта обрушилась критика, а газета на несколько лет закрыла перед ним двери[132].

Что могло смутить редакторов?

Вот вам село обыкновенное:Здесь каждая вторая бабаБыла жена, супруга верная,Пока не при́было из штабаПисьмо, бумажка похоронная,Что писарь написал вразмашку.

Слуцкий показывает нелёгкую вдовью долю. Конец Великой Отечественной войны. Женщины ждут возвращения мужей, но вместо них приходят похоронки. Ситуация – массовая. Могла ли такая тема послужить триггером для редакции «Комсомольской правды»? Отчасти.

Есть в этом тексте ещё одна интонация, которую важно услышать:

Она войну такую выиграла!Поставила хозяйство на ноги!Но, как трава на солнце,                             выгорелоТо счастье, что не встанет наново.
вернуться

127

Крохин Ю. Профили на серебре: Повесть о Леониде Губанове. – М.: Обновление, 1992. С. 54.

вернуться

128

Слуцкий Б. А. Прозаики. // 100 стихотворений. – М.: Б.С.Г.-Пресс, 2018. С. 82.

вернуться

129

Есть отличные рассказы об идиотских ситуациях, связанных с этим выражением, у В. Т. Шаламова («Заклинатель змей» и «Тифозный карантин» из «Колымских рассказов») и Г. Г. Демидова.

вернуться

130

«Мемориал» включен в российский реестр иноагентов.

вернуться

131

Слуцкий Б. А. «Вот вам село обыкновенное…» // 100 стихотворений. – М.: Б.С.Г.-Пресс, 2018. С. 72–73.

вернуться

132

Об этом коротко пишет Илья Фаликов: «Стихотворения Слуцкого "Последнею усталостью устав…” и "Вот вам село обыкновенное…”, напечатанные "Комсомолкой” (1956, 20 июля), вызвали критическую бурю, и "Комсомолка” на четыре года закрыла перед Слуцким двери». – Фаликов И. З. Борис Слуцкий: Майор и муза. – М.: Молодая гвардия, 2019. С. 103.