По мнению Леру, все катрены являются воплощением изысканной литературы.
Нострадамус нарушал правила грамматики, во многих случаях прилагательные не согласуются с существительными и т. п. Вот что пишет об этом Паркер: «Неясность, придаваемая центуриям с помощью использования анаграмм, апокопов, протез, эпентез и других приемов, усиливалась многочисленными орфографическими ошибками, которые не могли не вкрасться в версии, напечатанные с рукописных копий. В некоторых случаях опечатки появлялись из-за неразборчиво написанных слов; в каких-то случаях из желания наборщика исправить то, что казалось ему неправильным. Кроме того, в подобного рода сочинениях, в отсутствие оригинальной рукописи или исправленного подлинника, невозможно определить правильное прочтение многих мест, отдельных слов… Как правило, небольшое изменение редко приводит к значительному изменению значения; исключение составляют фантастические интерпретации».
По словам самого Нострадамуса, катрены «построены скорее на натуральном инстинкте в сопровождении поэтического исступления, чем по строгим правилам поэзии». Никто и не собирается оспаривать это заявление, поскольку как поэт Нострадамус едва ли занимает высокое место. Стихотворный размер в основном ямбический пентаметр, однако, несмотря на все изощренные приемы, временами ритм меняется.
Пунктуацию он, похоже, не принимал близко к сердцу. Расстановкой знаков пунктуации, вероятно, занимались усердные печатники, которые явно расходились во мнениях. Отвращение Нострадамуса к пунктуации особенно заметно в Предисловии и в Послании.
Правила чтения этой книги
Первые издания пророчеств неполные и недоступны. Можно было бы напечатать Предисловие и первые 353 катрена, как это было в издании 1555 года Бонома (которые перепечатал Барест в 1840 году), добавить катрены из следующего известного издания дю Рона 1557 года, то есть включительно по 40-й катрен 7-й центурии. Затем использовать издание Бенуа Риго 1568 года, чтобы включить 41-й и 42-й катрены 7-й центурии, Послание и последние три центурии. И наконец, взять дополнительный материал из издания Менье 1589 года, книги Шавиньи «Первый лик французского Януса», изданной в 1594 году, изданий Гарсена 1605 и 1643 годов.
К сожалению, не удалось получить микрофильм или фотокопию изданий 1557 года[123] (находится только в Москве) и 1568 года и книги «Первый лик французского Януса». Кроме того, выяснилось, что каждое из этих изданий содержит ошибки печатников, которые было бы глупо повторять из чисто теоретического интереса.
Мы поступили намного лучше, чем задумывали вначале. Тщательно сравнили тексты из издания Бонома 1555 года, переизданного Барестом, с текстами из издания Пьера Риго (приблизительно 1600 года), переизданного Ле Пеллетье, и из издания 1605 года[124].
В тех редких случаях, когда ни в одном из изданий мы не находили удовлетворительной версии относительно непонятного слова, мы обращались к трем другим ранним изданиям, Риго (19а), Гарсена 1643 года (занимающего особое место благодаря тому, что в нем впервые появились 43-й и 44-й катрены 7-й центурии) и 1568 года. В тех редчайших случаях, когда слово в нашем тексте было взято не из одного из основных изданий, мы делали сноску, в которой указывали использованный источник.
Что касается орфографии, то она отличается от орфографии предыдущих изданий. На слова из французского оригинала, которые не удалось найти в словаре, и из других языков мы сделали сноски с указанием значения и происхождения данного слова. Конечно, появлялись слова, вызывавшие сомнения. Мы следовали простому правилу, что, если есть хоть капля сомнения относительно того, действительно ли в современном французском языке есть аналог данному слову, мы не заменяли его, а делали сноску на сомнительное слово. Никакие изменения в числе слогов и размере даже не рассматривались.
Переводчик всегда лавирует между Сциллой, слишком буквальным и бессмысленным переводом, и Харибдой, излишне вольным переводом. Это особенно верно в случае работ подобного рода. В тех случаях, когда было понятно значение, мы постарались сделать хороший перевод.
Однако в тех случаях, когда значение на языке оригинала было неодназначным, мы, как правило, переводили дословно. Мы пытались выразить то, что Нострадамус, как нам казалось, имел в виду, как бы абсурдно и нелепо это ни звучало спустя несколько столетий.
123
Микрофильм издания 1557 года удалось достать, когда книга была готова к печати. Выяснилось, что в издании большое число ошибок.
124
Таким образом мы выбрали Предисловие и первые 353 катрена. Затем, отложив издание Бонома, взяли за основу издание Пьера Риго и издание 1605 года.