5. Уходят они без тяжелых сражений,
Страну обоюдное горе гнетет,
Кому же Нарбонн с Каркассоном поверят?
Когда же смиренье в два сердца войдет?[15]
6. За что будет выклеван глаз у Равенны
И вырастут крылья у яростных ног?
Пусть двое возводят Туринские стены:
Свобода для Галлии выше тревог.
7. Вознесся глава фанатической секты,
Чьи волосы огненным вспыхнут костром,
Четырнадцать мудрому верят проекту,
Крестом, как мечом, сокрушая добро.[16]
8. Быть часто во мгле и свободе и солнцу.
Попал Гелиополис в тягостный плен.
Он данью и злом будет дико раскромсан.
И высосет Адрия[17] кровь его вен.
9. Ну как, Ромулоиды,[18] тяжко на свете?
На вас африканская буря идет,
И львиным прыжком наказующий ветер
Мальтийские земли за глотку возьмет.
10. Сержанты в строю возле клети железной,
Где мучатся семеро царских детей,
Под ними разверзлись все адские бездны.
Старик и ребенок во власти смертей.[19]
11. С Сицилией вместе в единой орбите,
Неаполь крепит королевство Леон.[20]
К союзу пожары и меч подключите:
Мозг Рима потерпит ущерб и урон.
12. Он лестно дорвется до власти порочной,
Позер и скотина, воспрявший с низов.
Он звезды сорвет политической ночью.
Вероною правит хвастливая кровь.
13. Не зря поспешили изгнанники клясться
Властителя силой с поста устранить,
Пусть в шахтах секреты врагов сохранятся,
И заговор старец сумеет разбить.
14. Славянский народ под ненастливым знаком,
Их тюрьмы и песни царям их не впрок,
На смену придет, как священный оракул,
Схоласт и догматик и ложный пророк.
15. Нам Марс угрожает военною силой,
Сквозь семьдесят битв предстоит нам пройти,
Должно быть, и церковь сорвется в могилу,
От зла никого не удастся спасти.
16. Чума и война, человечество вздыбив,
Столетья ведут к моровому концу,
И выплеснет пруд пресноводную рыбу,
Чтоб звезды летели навстречу стрельцу.
17. Лет сорок быть радуге с новым потопом,
Огромною аркой блеснув над водой,
И сорок лет засуха пыль будет сыпать на тропы
И сеять пустыни под гиблой звездой.
18. Зачем не едины беспечные галлы?
На Францию новый идет Магомет!
Италия! Море качать корабли не устало!
Марсель! В парусах неприкаянный свет.
19. Все небо в огне из-за змиев бездушных.
Прольется испанцем троянская кровь,
И вождь побежденных, врагам непослушный,
В болотной глуши стал разыскивать кров.
20. Во Франции ставят чужие палатки,
И грохот орудий раздался уже.
Тур, Нант и Блуа на позиции шаткой,
Шатаются Реймс, Орлеан и Ажан.
21. Не бойтесь пока что загадочной глины,
Насквозь пропитавшей сырую скалу,
Оттуда, из бездны, и вырвут актиний,
Как зверя, врученного новому злу.
22. Разруха и смерть оседлают науку.
Вся жизнь потеряет и ценность и смысл,
А Лангр и Оттон ждут и стужа и муки,
От войн и Шелон не поднимется ввысь.
23. Кабан с леопардом в неистовых схватках
На Марсовом поле встречают восход,
Орлиные крылья близ солнца так ярки,
Орла леопард, как спасителя, ждет.
24. Пусть небо осудит поверженный город.
Орел позабыл уцелевших врагов,
Хотя Мантуя и Кремона нескоро
Забудут про боль от былых батогов.
25. Мне дорог поборник отверженных знаний,
Вчерашний еретик, сегодня — герой,
Честь пастору, что обновит мирозданье,
Хоть древнее стало седою золой.
26. Большой человек погибает от молний.
Падение другого предчувствует ночь.
Конфликт Реймс и Лондон надолго запомнят.
Тосканье холеру осилить невмочь.
27. Страшитесь падения Кайенского дуба,
Зарыто сокровище где-то вблизи,
Но глаз смельчака, что его раздобудет,
С разбега копье боевое сразит.
28. Пусть башня у Роны трепещет от страха:
С Испании двинулись стаи фусте.[21]
О, Либра и Таурус! Все станет прахом,
Скот, люди, довольство не выживут здесь.
29. Моим современникам трудно поверить
В железных амфибий морей и земли,
Но эти чудовища выйдут на берег,
Крутая волна закипает вдали.
30. Потрепано бурями странное судно,
И видят неведомый порт паруса.
Но ветку от пальмы[22] всем выловить трудно,
И смерть с грабежами клеймят небеса.
31. Знак солнца троих награждает победой
Нежданною: льва с петухом да орла.
Вся Франция вытерпит войны и беды,
Монарх Кастильянский войны не узнал.
32. Величье империи все-таки сгинет,
И скипетр положит такая страна,
Земель завоеванных нет и в помине,
Остался без зерен кровавый гранат.
33. Шатается мост у огромной равнины.
Лев цезаря сильное войско ведет,
Он лапой весь град норовит опрокинуть,
Но только запоры с ворот не собьет.
34. Парит над окном эта хищная птица,
Предчувствуя в Галлии рокоты битв.
Боль слабых, поверь, в торжество превратится,
И добрые знаки растут из молитв.
35. Глаз в шлеме златом, как в тюрьме или клетке,
Он выбит, падучею ставши звездой,
В турнире лев старый был менее крепким,
Чем хитрый, отчаянный лев молодой.[23]
36. Я знаю: монарх, наконец, пожалеет,
Что прежде щадил он врага своего.
Врага устраняют жестокой идеей,
Казнив всю родню и всех близких его.
вернуться
15
Катрен, навеянный опасением того, что словесные стычки между католиками и гугенотами могут перерасти в религиозную войну.
вернуться
16
Катрен, ставшей объектом многих и долгих споров. Одни связывают его с французской революцией, другие — с кальвинизмом. Последнее, кажется, ближе к истине: катрен этот, должно быть, направлен не столько против кальвинизма, сколько против его крайностей.
вернуться
19
Катрен, продолжающий вызывать большие споры. В нем видят то французскую революцию, то символическое изображение еврейских гонений при Гитлере. Семеро царских детей — семь колен Соломонова племени.