— Обязательно, ваше величество, — кивнул Джунковский. — Ещё имеются сведения о разговорах при дворе её величества Марии Фёдоровны.
— И что там у Мама́?
— Там появились мнения о том, что Михаил более достоин трона. Среди аристократии и ряда влиятельных промышленников очень много недовольных вашими действиями.
— Гхм, и это следовало ожидать. Оцените, какая неестественная смычка — аристократы и промышленники, полагаю, что последние встрепенулись из-за рабочего вопроса?
— Именно так, они желают запретов на профсоюзную деятельность.
— Дурачьё, не понимают, что зажиточный народ — это большой и ёмкий рынок для их же товаров. Сейчас у нас хороший экономический рост, а что они будут делать, когда текущие рынки насытятся? Я подарил им новое пространство… Впрочем, ладно… А что Мама́? Она согласна с этими голосами?
— Пока она воздерживалась от явного одобрения, но и не пресекает их окончательно. Ей не нравится ваше поведение.
— Гхм, ясно. Решила меня наказать лёгкой фрондой…
— Ваше величество, осмелюсь заметить, что её величество Мария Фёдоровна фактически имеет неограниченную власть в Петербурге, и это становится опасным.
— Да, я обдумаю ситуацию, спасибо.
— А ещё и в Москве новый генерал-губернатор её креатура.
— Полагаете, что мне некуда будет возвращаться с юга?
— Такой ход событий не исключён, хотя и свидетельств тому нет.
— Пока Трепов министр, мне ничего не грозит. По крайней мере открытого мятежа не будет, но не думаю, что Мама́ решится на покушение.
— Да, скорее всего, это так, государь…
Ночь вступала в свои права, а я вновь вышел на деревянный перрон насладиться прохладным воздухом перед сном. Дела в Нижнем Новгороде были закончены, и паровоз уже дышал паром, готовясь к отправлению, которое состоится сразу после того, как я зайду в вагон. Передовой состав с охраной уже отбыл, скоро поедем и мы…
Руки на автомате разминали папиросу, тело снова вспомнило о вредной привычке. А я размышлял — интрига с англичанами обернулась странной стороной, о которой я не подумал заранее. Вброшенная наугад дезинформация о внутреннем неустройстве среди монаршей семьи вернулась обратно и заиграла новыми красками.
Самое неприятное то, что Джунковский, мой доверенный человек, отнёсся к этому серьёзно, восприняв, как личное в свете убийства своего предыдущего патрона. Если источник дезы всплывёт, то неизвестно, как он отреагирует. Возможно, стоило сразу открыть карты?
«Похоже, что я совершил ошибку…»
Изломанная папироса полетела на свежие доски перрона, а я, сделав пару энергичных махов руками чтобы размяться, зашёл в вагон. И вокруг поезда сразу же началась связанная с подготовкой к отправлению суета.
Меня ждали заводы Юзовки и Ливадия…
Интерлюдия IV
Виктор
Тамбовское лето выдалось жарким, и лишь ночами приходило облегчение. Широко раскрытые окна впускали прохладу в освещаемое тусклой керосиновой лампой полутёмное помещение. За круглым столом сидело несколько человек, служащий губернского земства, и яркий публицист народовольческого толка Виктор Чернов[33] читал вслух изданную недавно программную брошюру[34] одного из подпольных кружков:
— Мы социалисты-революционеры. Главной нашей целью, нашим конечным идеалом является переустройство общества на социалистических началах… Обращаясь к окружающей нас действительности, мы видим прежде всего, что экономический строй России не даёт никаких оснований для того, чтобы надеяться на возможность непосредственного осуществления в ближайшем будущем идеала социализма…
— Виктор, я бы принял эти слова всем сердцем, если бы они прозвучали до 4 июня, — прервал чтение один из кружковцев. — Но все последние события дают нам новые надежды.
— Надежды на что? Царь пошёл на большие уступки, кинул кость, но не дал крестьянам земли. Латифундии остаются латифундиями, а Россия по-прежнему самодержавная монархия.
— Но появляются новые методы борьбы, если мы не будем требовать смены режима, то сможем постепенно пробраться в самое сердце!
— Боюсь, что ты принимаешь желаемое за действительное. Николай сделал сильный ход, дал кое-что… Но любому мыслящему человеку должно быть понятно, что это ширма, самодержавие всё равно остаётся самодержавием! Мы не стали ближе к социализму…
— И удалились от чёрного передела, — хмыкнул собеседник[35].
Глава IV
33
Виктор Михайлович Чернов (25.11.04.15.1873.1952) один из основателей партии эсеров, видный теоретик революционного движения, председатель Учредительного собрания. После его разгона, в Гражданскую войну, боролся с большевиками и одновременно с Колчаком, в итоге в 1920 году иммигрировал. Во время ВОВ поддерживал борьбу советского народа против фашизма.
34
Далее цитата из программной брошюры эсеров «Наши задачи. Основные положения программы социалистов-революционеров», вышедшей в 1896 году.
35
Одна из целей народовольцев, а затем и эсеров — отъём всей земли у помещиков и справедливый раздел её между членами общины. Термин заимствован у крестьян, изначально обозначал процесс перераспределения земли на «справедливые» участки.