Глава IV
Я с удобством устроился на комфортном заднем сиденье представительского автомобиля «Яковлев-Фрезе-1900». Двигатель фыркнул, и мы тронулись с места, а затем шофёр повернулся, и стало понятно, что за рулём сидит Шерлок Холмс. Англичанин спросил меня узнаваемым скрипучим голосом:
— Вы дезинформацию распространяете?
— Распространяю.
«Зачем я соврал, я же не распространяю? Это всё дух „царя Кирюхи“… А зачем он спросил? Зубы заговаривает. Очень подозрительный тип. Почему он свернул? Ведь дорога на Юзовку прямо!»
Открыв глаза, обнаружил себя в купе мерно стучавшего по стыкам императорского вагона и сплюнул…
«Приснится же… Раньше хотя бы прошлое всплывало, было интересно вспоминать, а сейчас всякая гадость…»
Дверь купе распахнулась, и в проёме показался камердинер Трупп.
— Доброе утро, государь.
— Доброе, Алексей Егорович! Уже встаю…
Доставленные ночью газеты не то чтобы не радовали, но точно навевали тревогу — Россия продолжала побулькивать, а местами явственно бурлила, переваривая Манифест 4 июля: где-то происходили стачки, где-то демонстрации и митинги. Полиция же прекратила их разгон и только лишь пыталась обеспечить общественный порядок. Но последнее удавалось не всегда — уже месяц, как стали регулярно происходить стычки между группами различных политических взглядов.
А ещё газеты наполнились яркой политической демагогией и агитацией. Всем было ясно, что дело идёт к введению парламента и одним хотелось поиметь его немедленно, а другим не хотелось иметь вовсе… Вот и старались, печатая всякое…
Впрочем, пока прекраснодушные мечтатели несли разнообразную чепуху, серьёзные люди продолжали гнуть свою линию. Народовольческие и эсеровские кружки, анархисты и разного рода марксистские тусовки не приняли манифеста и спустя примерно три недели раздумий начали широкую агитационную компанию своих радикальных взглядов. И причём совершенно по закону — ибо манифест давал полную свободу слова.
Уже в двадцатых числах июня по нескольким губернским городам, а также в Москве и Петербурге появилась «no-name» брошюра «Наши задачи. Основные положения программы социалистов-революционеров»[36]. Ввиду того что после выхода моего манифеста в законодательном поле царила неразбериха: цензура была отменена, и все ждали разъяснений и новых законов — полиция не среагировала. Радикальное сочинение спокойно распространялось не только через частных лиц-агитаторов, но даже и через ряд книжных магазинов!
И лишь когда с ней ознакомился лично Трепов, по МВД был выпущен приказ о конфискации экстремистского издания…
Но я этого ожидал, а также из будущего хорошо помнил, как можно, используя юридическую казуистику, «соблюдать» всякие там конституции! И уже после отъезда из Москвы, находясь в Нижнем Новгороде, я утвердил несколько принятых Государственным советом законов «о порядке выполнения Коронационного манифеста 4 июня 1896 года». Большая внутриполитическая игра продолжалась…
Неспешное изучение газет было прервано появлением генерала Ширинкина.
— Что у вас, Евгений Никифорович?
Сменивший вышедшего в отставку по ранению Гессе, мой главный охранник выглядел озабоченным:
— Государь, получена депеша из Юзовки[37]. Там началась большая забастовка!
— Они же не могли знать о моих планах? Или могли?
— Мы держали всё в тайне, местные власти ещё не оповещены. А головной состав с охраной только-только миновал Москву.
— Значит, совпадение? Есть подробности?
— Первые волнения начались ещё вчера, а сегодня бастуют более десяти тысяч человек[38]!
— Требования?
— Не ясны. Донесения от местных властей сбивчивые. Сообщают об очередном еврейском погроме, что для тех краёв не в новинку, а также о том, что бастующие собираются писать какую-то челобитную на ваше имя. Похоже на стихийное возмущение, и я рекомендую изменить маршрут.
— Время для принятия решения ещё есть, ждём подробностей! — кивнул я и повернулся к дежурному секретарю:
— Александр Алексеевич, депешу в МВД, запросите полный доклад и расширенную справку по тамошним делам.
— Сейчас же направлю, государь, — кивнул Демьянов[39].
Императорский поезд вновь приближался к Москве, а я, зарядившись порцией газетных новостей о политическом бурлении в России, вновь принялся за размышления: никак не получалось довести до ума наброски правил довыборов в новую треть Государственного совета.
36
«Наши задачи. Основные положения программы социалистов-революционеров» — программная брошюра саратовского кружка народовольческого толка под руководством Андрея Аргунова, одного из создателей партии социалистов-революционеров. В реальной истории была подпольно выпущена на кустарном копировальном аппарате «гектограф» в 1896 году.
37
Юзовка — это нынешний Донецк. В 1869 году английский предприниматель Джон Юз купил концессию на строительство металлургического завода и рабочего поселка в районе села Александровка. С этого момента в Бахмутском уезде возникает посад Юзовка. Главной его особенностью было то, что рабочий посёлок возник практически в «чистом поле», и большая часть населения была трудовыми мигрантами из крестьян. Причём в отличие от развитых промышленных предприятий в центре страны, таких как Трёхгорка или Морозовская мануфактура, бытовые условия пролетариата Юзовки были натурально скотскими. Люди жили во времянках, землянках, балаганах или бараках. Доходило до того, что на лето им приходилось перебираться в ещё более временные сезонные строения «каютки», где они «отдыхали», а точнее, спасались от грязи зимних жилищ.
38
В 1892 году вовремя «холерного бунта» в Юзовских беспорядках участвовало более 15 тысяч человек. Холера стала лишь предлогом, истинная причина бунта была в крайней нищете местных рабочих и шахтёров, которые в массе своей являлись трудовыми мигрантами из других местностей.
39
Пришло время познакомиться ещё с одним из дежурных секретарей «московского призыва». Александр Алексеевич Демьянов (1865–1925), земский выборный служащий, затем адвокат, юрист, один из основателей народно-социалистической партии, депутат III Государственной думы, с 1906 года масон, после Февральской революции стал служащим Министерства юстиции, а затем и министром. В команду к нашему герою попал, обратив на себя внимание Танеева как один из авторов приветственного обращения тверского земства к императору Николаю II по случаю восшествия на престол.