— В вашей державе брат мой, готовят действительно наивкуснейший кофе. По моему мнению, это несомненный вклад османов в мировую культуру. Надеюсь, что когда-нибудь, мне удастся посетить вас с визитом и попробовать кофе в самом Стамбуле.
Абдул-Хамид слегка завис, явно пытаясь сообразить — о каком визите я толкую: о мирном добрососедском посещении русским императором султана или о нахождении оного императора в рядах оккупационного корпуса. Но всё же он с собой справился и, улыбнувшись, рассыпался в цветистых восточных речах и затем пригласил меня быть его гостем.
Кофе по-турецки взяли все трое, и дождавшись, пока стюарды покинут салон, начали серьёзный разговор. Я не стал тянуть кота за хвост и сразу же изложил все основные моменты своего предложения.
— Мы уже неоднократно обменивались мнениями в письмах, и я понимаю ваши опасения, брат мой. Между нашими державами было многое, но всё это ныне в прошлом. Наоборот, теперь мы заинтересованы в стабильности, нам нужны мир, процветающая торговля и действующая сейчас свобода мореплавания через проливы.
— Приятно это слышать, брат мой. — кивнул султан. — Но всё же вы просите очень многого.
— Увы, такова логика нынешних событий, брат мой. Я приведу доводы. Первое, как я уже сказал, нам требуется стабильность морских перевозок. Второе, нам нужна безопасность и гарантии того, что никто из третьих держав не проведёт в Чёрное море боевые корабли. Чёрное море — это внутренняя акватория двух наших империй, брат мой, остальные державы могут быть здесь лишь гостями. Третье, мы заинтересованы в пресечении возможной контрабанды и иных незаконных перевозок. Для достижения этих целей нам нужна уверенность в совместном крепком контроле над проливами.
— Совместном? — Не выдержал султан. — Но это немыслимо! Проливы принадлежат османам!
— Нас бы это устроило, брат мой. Мы готовы полагаться на крепкое слово вашей державы! Но, к сожалению, есть ещё иные заинтересованные стороны, и они не дадут нам спокойно жить и наслаждаться плодами морской торговли. Англия и Франция готовятся к интервенции в Турцию и планируют взять проливы под свой контроль!
— Что? Откуда вам это известно? — Абдул-Хамид аж привстал с кожаного диванчика, на котором сидел и слушал меня. — Вы заблуждаетесь, брат мой. Или вводите в заблуждение меня.
— Действительно, Ники. Откуда? Да, маркиз Солсбери в последнее время ведёт демонстративную политику давления, но они никогда не рискнут. Ведь есть ещё центральные державы и Россия! Они должны будут договариваться!
— Как вы думаете, кто стоит за недавним нападением на Оттоманский банк?
— Это были трусливые шакалы-дашнаки, брат мой, — резко ответил султан. — Которых вы, кстати, укрываете у себя.
— Не всех, брат мой. Далеко не всех… Недавно мы с вами стали свидетелями неудавшейся провокации, которая должна была стать casus belli. Да! Это так! — Надавил я голосом, видя, что султан вновь завибрировал. — Если бы вы, брат мой, дали волю своему гневу и расстреляли, как хотели, банк из артиллерийских орудий — то знаете, что было бы? Вас хотели спровоцировать!
— О чём вы говорите? Это ваше посольство предъявило ультиматум, дорогой брат, — зло прошипел султан. — Вы сами не дали свершить правосудие! А теперь говорите о взаимном доверии?..
— Наберитесь терпения, брат мой. Сейчас я закончу. Расстреляв банк из пушек, вы бы, несомненно, покарали преступников, но при этом убили бы некоторое количество европейцев — англичан, французов, немцев и иных. В этом и был план кабинета маркиза Солсбери — создать повод для интервенции! Если бы мои дипломаты не остановили вас, то уже сейчас вся Европа была бы возмущена, а Англия начала сколачивать коалицию. И это не просто голословные утверждения, брат мой. Вот доказательства.
Я достал из прихваченной с собой папки письмо и протянул его султану. Абдул-Хамид нервически огладил свою бороду и осторожно, словно ядовитую змею, взял в руки конверт.
— Что это, Ники? — спросил меня Вильгельм.
— Конфиденциальное письмо от маркиза Солсбери, кузен. Он отправил мне его, когда понял, что визит в Англию отложен на неопределённое время, и прислал курьера.
— И что же там?
— Я не буду лишать тебя удовольствия его прочитать лично, кузен[101].
Пока Абдул-Хамид знакомился с творчески «доработанным» моими людьми письмом на английском языке, я сделал несколько глотков воды, поданной к кофе, а затем посмотрел на настольные часы, которые стояли на одной из стильных пристенных тумбочек.
101
За реальным Николаем II водилась привычка показывать личную конфиденциальную переписку третьей стороне. Но здесь, как вы уже поняли, не просто письмо, а тщательно подготовленная дезинформация.