--- Вы не доверяете руководителю департамента, государь?
--- К сожалению, я вынужден соблюдать осторожность. Сектанты до сих пор не обнаружены, и кто знает… Вдруг им удастся проникнуть к Джунковскому?..
Когда я возвращался в салон, в голову пришёл очередной образ из разряда «мечт о будущем»: а что, если на Дальний Восток мне лететь на императорском дирижабле-гиперболоиде? Идея увлекла — есть «Штандарт», есть поезд, почему бы не обзавестись и «воздушной яхтой»?..
— Как ты, Ники? — Едва встретив меня в салоне, «дражайшая» Аликс тут же принялась «окутывать» меня заботой и нежностью.
— Пришёл в себя, солнышко. Не обращай внимания, ерунда.
— Я так переживала. Это моя вина, не следовало так давить…
— Думаю, что ты и не давила. Просто сказала мне о своих опасениях, меня это не задело, милая. Скорее всего, причина в чём-то другом. Наш Густав Иванович разберётся, обещал зайти ко мне вечером.
— Ты опять будешь спать один? — Аликс сделала очередную попытку забраться в мою постель.
Не могу сказать, что это мне не нравилось… Но… Я старался не частить и всё ещё ждал подробной справки по вопросу наследственности. Жалея, что не догадался заказать исследование раньше…
— Пока чувствую себя неважно, солнышко. В другой раз, ладно?.. Мы не закончили разговор… На чём там остановились?
— Может не нужно? Ты так переволновался.
— Пустое. Я должен тебе объяснить. О выгодах и преимуществах говорить не стоит, здесь всё ясно. О Вильгельме я уже тебе сказал — сие есть вынужденный и выгодный компромисс. Теперь об Англии… И о твоей бабушке. Они боятся нас, я это понимаю. И поэтому вредят нам и чувствительно вредят, а ещё ты боишься войны. И я тоже… Только безумец желает таких потрясений. Однако… Войны точно не будет, Англии она невыгодна. Это первое. А ещё есть и второе. Я по-прежнему желаю сближения наших государств.
— Искренне! Это рациональное и расчётливое желание — нам выгодно восстановить давний союз с англичанами, и я буду последовательно этого добиваться. А проливы… База на Босфоре — это, как ни странно, залог будущего сотрудничества. Теперь нам нечего более желать. Если мы рассуждаем разумно и не мечтаем о несбыточном… А это значит, что Англия может нам доверять! Страсти улягутся, и всё встанет на свои места…
«До тех пор, пока русский десант не высадится в устье Темзы…» — мысленно закончил я.
— Я тоже думала… И понимаю тебя. Ты прав. Без проливов Россия останется ледяным великаном с руками, закованными в цепи… И ты сделал всё, что мог…
Присутствие Витте за чаем развеяло напряжённость, мы долго беседовали о культуре, немного касались общей политики и обсуждали кандидатов на ещё оставшиеся свободными места в правительстве. Сам собой разговор перешёл на мои перформансы со студентами и позицию прежнего министра образования, который был любителем «не пущать».
— Сергей Юльевич, я ни в коей мере не отрицаю необходимость поддержания порядка среди обучающихся. Однако в чём прок запрещать «всё и вся» исходя из принципа «как бы чего не вышло»? Молодёжь всегда настроена максималистки, всегда бунтует. Вспомните те же европейские университеты… Но любой протест заканчивается взрослением. А те, кто не повзрослел?.. Они попросту со временем останутся у разбитого корыта.
— Но кое-кто может стать и очередным народовольцем…
— Может, но теперь правила игры изменились. Ведите пропаганду, завлекайте их в свою партию… Я думаю, что молодёжь, не вся… Но какая-то её часть… Лучшая часть! Вполне ваш эле…кт… кхм… вполне ваши сторонники — многие из них желают успеха в промышленности и торговле. Не к Игнатьеву же им идти?.. Аристократы уж точно не смогут их воодушевить.
— Пожалуй, я с вами соглашусь, государь, — кивнул польщённый Витте. — Так что будем делать с министерством? Я искренне считаю, что главный недостаток нашей страны заключается в отсутствии народного образования — в таком отсутствии, какое не существует ни в одной стране, имеющей хоть какое-нибудь притязание быть цивилизованным государством. Нигде в цивилизованных странах нет такого количества безграмотных, как у нас… Всякое образование народа полезно, и всякий искренний человек, не преследующий каких-нибудь побочных политических идей, должен сочувствовать всякому образованию[137]. У меня есть несколько кандидатур… Но…
— Вы не уверены? Я знаю, что ранее вы не верили в возможности министерства просвещения, и даже забрали в министерство финансов коммерческие училища[138].
138
Сергея Юльевича Витте, как и многих других деятелей прошлого, излишне демонизировали из политических соображений и неплохо так приложили за денежную реформу. А между тем, Витте, несмотря на допущенные ошибки, вполне достойный сын Отечества (и сын своего времени, сословия, опыта и знаний, с присущими плюсами и минусами). Среди прочего он считал, что образование должно быть ориентировано на нужды промышленности и торговли, и активно содействовал созданию учебных заведений, которые бы отвечали этим потребностям. Например, при его участии в 1894 году был принят закон «О подведомственности вновь открываемых коммерческих училищ Министерству финансов», что способствовало развитию специального образования. Также он всячески поддерживал создание высших коммерческих учебных заведений в форме политехнических институтов. Например, при его поддержке был разработан устав Санкт-Петербургского политехнического института, который Витте называл «коммерческим и техническим университетом». За годы его пребывания в правительстве были открыты политехнические институты в Петербурге, Киеве и Варшаве; Витте побуждал инициативы промышленников и коммерсантов в учреждении коммерческих школ. К 1902 году по Министерству финансов значилось 191 учебное заведение, включая три политехнических института. Средних специальных учебных заведений насчитывалось 147, и в них обучалось около 24 тысяч человек. Именно эти люди влились в промышленность накануне ПМВ, а затем начинали и советскую индустриализацию.
Что может быть важнее для будущего нашей страны, чем запас образованных людей? Как по мне, так это ценнее золотого…